«Мейси, я давно хотел тебе написать, но не мог собраться с мыслями. Возможно, мама говорила тебе, что я приезжал на День независимости, потому что моя бабушка перенесла инсульт и ей становится хуже. Как ты знаешь, мы с ней очень близки, и высокая вероятность трагического исхода оказалась для меня еще тяжелее, чем я ожидал. Я очень расстроился, когда узнал, что ты бросила работу в библиотеке. У меня есть некоторые мысли на этот счет, но все же хотелось бы услышать от тебя самой, что заставило тебя принять такое решение.
Как бы то ни было, я пишу тебе не поэтому. То, что случилось недавно в моей семье, заставило меня понять, как тяжело тебе было последние пару лет. Я был слишком требователен к тебе и хочу извиниться. Я знаю, что идея с перерывом была именно моей, но, надеюсь, до моего возвращения мы можем оставаться друзьями и поддерживать общение. Надеюсь, ты мне ответишь. Буду ждать письма от тебя. Джейсон».
Я перечитала это послание дважды, но так и не поняла, что Джейсон хотел этим сказать. Мне казалось, побег из библиотеки стал окончательным доказательством того, что я ему не пара, и поставил точку в наших и без того натянутых отношениях. Но теперь Джейсон, над которым нависла угроза потери близкого человека, видимо, придерживался другой точки зрения. Я представила, как он сидит, выстраивая в голове логические цепочки, и рассуждает: «Если кто-то способен меня понять, так это ты, Мейси. Правда?»
– Нет, – сказала я вслух.
В голове роились мысли. Еще каких-то десять дней назад мне казалось, что моя жизнь изменилась в лучшую сторону, и я изменила ее сама. А теперь все это ускользало, я опять становилась маминой дочкой и, кажется, снова могла стать девушкой Джейсона. Если я ничего не предприму, то к осени все, что произошло на каникулах – работа в ресторане, дружба с Уэсом, – исчезнет, забудется и уйдет в прошлое, как странный сон. Поэтому вечером, помыв посуду и спрятав в холодильник остатки еды, я взяла свой коврик для йоги, сообщила маме, что буду дома к восьми, и нарушила ее запрет, поехав прямиком на Свитбад-драйв.
Я повернула на знакомую, все еще безымянную, дорогу, лихо увернулась от знаменитой ямы и проехала мимо сердца в руке, не отрывая от него взгляда. Меня удивляло, что все вокруг выглядит точно так же, как и раньше, пока я не сообразила, что с тех пор, как я была здесь последний раз, прошло всего десять дней.
Сперва я подъехала к дому Уэса, но его пикапа во дворе не было, а свет в доме не горел. Я все равно вышла из машины и прошлась вдоль стены к мастерской. Во дворе стояло больше скульптур, чем раньше: уже знакомые мне ангелы, несколько больших вертушек и одна статуя средних размеров, которую Уэс, очевидно, только начал: каркас фигуры с какими-то скобками, прикрепленными сзади.