— Мясник! — героически заклеймила Сырцова девица, раздувая ноздри и сжимая рот в куриную гузку. Тайно гордилась собой.
— А ты кто? Ведь убить меня могла, дурында!
— И надо было!
— Оля, уйди отсюда, а? — попросил отдышавшийся Земцов.
— Он тебя убьет! — объявила Оля.
— Не убьет. На кухне посиди, прошу!
Обиделась, очень обиделась. Старалась ради него, жизнью, можно сказать, рисковала. А он…
— Ну, как знаешь! — и, презирая гордой спиной обоих, удалилась.
— Что ты от меня хочешь? — враждебно, но уже и не воинственно спросил Земцов.
— Правда, только правда, ничего кроме правды! — серьезно сказал Сырцов, поднял вазу, поставил ее на стол, из-за стола вытянул стул и уселся на него. В кресло не хотел, кресло сковывало бы движения, можно и опоздать.
— Это про что? — тянул время Земцов, сам не зная зачем.
— Про трюк, который ты вместе с Никитой Гореловым мне приготовил.
— Его же, говорят, убили?
Нет дисциплины во вверенных Сырцову войсках. Смута. Оклемался и дурочку ломал перед ним трюкач. Стоило еще раз отметелить, но жалко стало самоотверженную Олю. Решил пока ограничиться разговором:
— Не надо так со мной, Юра. Твоими патронами не убьешь, — и повторил: — Не надо так. Тебе же хуже будет.
От вкрадчивости сырцовской интонации у трюкача, видимо, напоминающе заныла печень, потому что он сморщился и свистяще застонал.
Сочувствующе поморщился и Сырцов, заботливо осведомившись:
— Больно?
— Как бы я тебя достал, как бы я тебя достал! — вслух помечтал Земцов.
— Каратист, что ли?
— И каратист тоже.
— Ты сегодня проиграл, каратист. Кто заказал тебе эту очередь?
— Как кто? Никита.
Может, правду говорил, а, скорее всего, нет. Сразу же вопросик в лоб:
— Когда и где ты познакомился с Никитой?
Заметались от боли неконтролируемые глаза. Напрягся в непривычном процессе мышления сермяжный трюкач, напрягся, подыскивая подходящую залепуху. Горько было смотреть на такую неумелость. Земцов шмыгнул носом и фальшиво сообщил:
— На бегах случайно познакомились.
— Придумай еще чего-нибудь получше.
— Могу, — стараясь быть задиристым, сказал Земцов. Готов был еще поторговаться. Но Сырцов непредсказуемо изменил тему допроса:
— Ты о моем визите сюда и о беседе с Олей им говорил?
— Кому это им? — растерянно спросил трюкач.
— Это мы еще уточним в дальнейшем разговоре. Так сообщил или не сообщил?
— Ну, — косвенно признался Земцов в том, что сообщил.
От Деда пришла к Сырцову ядовитая ненависть к идиотскому и модному ныне «ну».
— Ошибочка, Юра. Это я тебя запряг, а не ты меня. Так что если нукать, то только мне. По-человечески говори: да или нет.