— Мы остатки побежденной армии. Но побеждена армия, а не мы. Мы еще повоюем, потому что у нас есть такой полководец, как Роман Казарян. Генерал Казарян! Маршал Казарян! Генералиссимус Казарян! Прошу всех встать и выпить за генералиссимуса!
Никто не встал, но все выпили. Саморуков присел рядом с Сырцовым и, оценивающе оглядев компашку, поинтересовался:
— По которой?
— По четвертой, — ответил Сырцов и поинтересовался: — Как наши дела?
— Про ваши дела не знаю ничего. А про их — кое-что известно. Левый заказ на прошлой неделе выполнили пиротехник Жека Маслов и трюкач Земцов.
Пьян да умен — два угодья в нем. Упивался и джином, и сладкими речами о нем расслабленный Казарян, но появление Семена не пропустил. После тоста он на четвереньках подобрался к Сырцову и Саморукову и потребовал отчета:
— Ну и кто?
— Пиротехник Маслов и трюкач Земцов, — повторно доложил Семен.
— А заказчик?
— Он же один из исполнителей. Трюкач Земцов. Ты его знаешь, Рома?
— Не помню. Но в актерском отделе все узнаем.
— Тогда пошли в актерский отдел, — заторопился Сырцов.
— Ты что, спятил? — возмутился Казарян. — Сеня вообще сухой, а мы только-только разогреваться стали. Отдохнем самую малость, и я в актерский отдел позвоню.
Отдыхали до половины пятого. К пяти Казарян по телефону нашел нужную девицу, которая дала ему телефон и адрес Земцова. Осознав, что в таком виде сегодня к Земцову ехать не следует, Сырцов присоединился к компашке, решившей продолжать отдых. Скорее всего прислушались к неизвестно откуда звучавшему для них голосу чеховской героини: — «Мы отдохнем! Мы отдохнем!» И совсем забыли про другую героиню того же автора, которая повторяла: «Если бы знать, если бы знать!»
Если бы знать…
— Труп! Мертвец! Покойник! — рычала она с закрытыми глазами. Она была под ним, под трупом, по мертвецом, под покойником, и яростной работой в соитии добивалась высшей точки своего наслаждения — одновременного оргазма. Он убыстрял и убыстрял свое поршневое движение и застонал наконец тихонько. Стон становился все тоньше и выше, пока не перешел в сладострастный крик. Она добилась своего. Они кончили вместе. Он недолго полежал на ней и отвалился на бок.
Она лежала на спине, и он лежал на спине. Лежали без слов, набираясь сил. Потом она повернулась к нему, и почти неощутимо пальцы ее заскользили по могучему мужскому телу. Сначала комарино щекотно, затем приятно и тревожно и, наконец, в нем возникло томление. Птица Феникс восставала из пепла. И восстала.
— Иди ко мне, иди! — стонуще попросил он.
И тут в дверь спальни решительно постучали.