Граф шел один, словно окруженный тайной, без факельщиков, будто принц, идущий впереди войска на завоевание вражеской страны. Он легко взбежал на крыльцо, прошел через прихожую и поднялся на второй этаж, так как предполагаемая беседа с тещей была лишь предлогом – того требовало соблюдение приличий, – чтобы граф не выдал перед лакеем истинной причины спешки. Де Лансак условился с графиней, что она даст ему знать, как только Валентина согласится принять своего супруга. Как мы видели, мадам де Рембо не сочла нужным посоветоваться на сей счет с дочерью, она даже не подумала, что это необходимо!
Но в тот самый миг, когда Бенедикт с заряженным пистолетом в руке чуть было не настиг графа, пробираясь за ним в темноте, компаньонка маркизы шмыгнула к нетерпеливому супругу со всей ловкостью, на какую только была способна в свои шестьдесят лет и в своем туго зашнурованном корсете.
– Маркиза хочет поговорить с вами, – шепнула она, догнав графа.
Господину де Лансаку пришлось переменить направление и последовать за компаньонкой. Все это произошло мгновенно, и оставшийся во мраке Бенедикт ломал себе голову над тем, из-за каких адских махинаций его жертва вновь ускользнула от расправы.
По огромному дому, где умышленно погасили все огни и под различными предлогами удалили немногочисленных слуг, не участвовавших в празднестве, в одиночестве бродил Бенедикт, бродил наудачу, стараясь припомнить, где находится комната Валентины. Его решение было неизменно: он избавит Валентину от ожидающей ее участи, убив либо ее супруга, либо ее самое. Не раз он смотрел из парка на окно Валентины и сразу узнавал его по свету лампы, свидетельствовавшему, что владычица его дум бодрствует, но как найти ее спальню, как не сбиться с пути в потемках и в состоянии ужасного волнения!
Он решил отдаться на волю случая. Зная лишь то, что комната Валентины на втором этаже, он прошел по галерее и остановился, прислушиваясь. В дальнем конце галереи он заметил луч света, пробивавшийся из-под полуоткрытых дверей, и ему почудилось даже, будто он слышит приглушенные женские голоса. Это оказалась спальня маркизы; она позвала к себе своего новоявленного внука, чтобы попытаться отговорить его от восторгов первой брачной ночи. Катрин, которой велели явиться к маркизе, чтобы она засвидетельствовала болезненное состояние своей хозяйки, расписывала как могла недуги Валентины. Но господина де Лансака не слишком убедили все эти доводы, к тому же он считал смехотворным и недопустимым, что женщины уже суют нос в его семейную жизнь, любопытствуют и стараются на него повлиять. Поэтому он вежливо отмел все их доводы и поклялся честью, что беспрекословно удалится, если это прикажет ему сама Валентина.