В тот же год, когда у нас возникли все эти проблемы в Чикаго с Абатой, начала накаляться обстановка в Филли в местном отделении 107. Сформировалась фракция бунтарей, которая назвалась «Голос», сокращенно от «Голос дальнобойщиков отделения 107». Они попытались проделать то, что удалось Абате в Чикаго, и Джимми подозревал, что за бунтарями «Голоса» тоже стояли Пол Холл и АФТ-КПП.
Пол Холл привез в Филадельфию бригаду крепких парней и разместил их в здании «Международного профсоюза моряков» на Орегон-авеню и 4-й стрит. Джимми снова отправил меня в Филли с несколькими парнями чикагской команды. Я покружил возле их здания, чтобы выяснить, как проникнуть внутрь. Переднюю дверь они держали закрытой на приличный замок. Я присел за живой изгородью на тротуаре, отделявшей участок от улицы, подглядывая, как вуайерист. Стена, выходящая на 4-ю стрит, была стеклянной, и были видны ряды расставленных нар там, где, по-видимому, был зал.
Я ушел и позаимствовал грузовой автофургон из множества машин, принадлежавших 107-му отделению, и усадил в него восемь или девять парней. Я дал каждому по белой шляпе и приказал:
– Не потеряйте шляпы, или я не разберу, на чьей вы стороне.
Я сказал одному из парней, что ему надо будет отогнать грузовик, когда остальные из него вылезут. В 6.30 утра я поехал по 5-й стрит и повернул направо в кусты на тротуаре, огораживающие улицу. Я направил грузовик через бордюр у самой живой изгороди и как раз между двух деревьев, стоящих и по сей день, и разбил машиной стеклянное окно. Полетели осколки. Бойцы, привезенные Холлом, еще спали, и мы накинулись на них, едва вскочивших с кроватей. Били без оружия, только кулаками. Они были застигнуты со спущенными штанами, сонными, и шансов у них не было. Копы слетелись со всей округи. Грузовик был благополучно отогнан, а остальные выбрались и убежали.
«Работа» у моряков была предупреждением. Мы никого не собирались серьезно ранить. У нас был судья, готовый принять залог, если нас арестуют, но никто тогда не попался. В один из дней нашей схватки с «Голосом» меня арестовывали двадцать шесть раз за двадцать четыре часа. Меня забирали в кутузку, вносился залог, я возвращался в линию пикетов и вступал в новую потасовку с людьми из «Голоса».
В 107-м мы продолжали организовывать профсоюзы на предприятиях, разрешать трудовые конфликты, вести другую рутинную профсоюзную работу. Однажды я попытался организовать профсоюз в ресторанах «Хорн энд Хардарт» в Филли. Мы уже организовали ресторан «Линтон», и они жаловались, что оказались в проигрыше, поскольку их конкуренты «Хорн энд Хардарт» не обязаны платить зарплату по профсоюзным ставкам и предоставлять льготы. И мы постоянно пытались привлечь работников «Хорн энд Хардарт» в профсоюз, но дело не двигалось. Многие из них были домохозяйками из пригорода и попросту настроены против профсоюзов. Однажды я зашел в «Хорн энд Хардарт» с веревкой, завязанной на манжетах обеих штанин. Держа конец веревки в руках, я двинулся по залу ресторана. На середине зала развязал веревки и выпустил из штанин стайку белых мышей. Моя внучка Бриттани, ходившая тогда в среднюю школу, писала так: «Они побежали по спагетти дамы, и та завизжала, и по ноге официантки, и та завизжала и выронила поднос. Он так захохотал, что забыл убежать, и его схватили». Да, я рассказал Бриттани и ее братишке Джейку, что меня схватили, и я сказал людям в «Хорн энд Хардарт», что я очень извиняюсь и никогда больше так не буду.