Джимми Хоффа был более чем обеспокоен ситуацией в Филли. Он постоянно направлял меня туда. Возникли еще две группы бунтарей. Бунтари не могли договориться даже между собой. Джоуи Макгрил сколотил группу бунтарей, но та была незаконной. У нее не имелось даже названия, а если и имелось, я никогда его не слышал. Это было нечто навроде команды крепких ребят, пытавшихся сместить Рэймонда Коэна и повторить то, что делал сам Коэн. Если ты руководишь местным отделением, шантажировать бизнес проще простого. Надо лишь получать от работодателя из-под полы месячное пособие, достаточное для успокоения рабочих. Стоит работодателю не заплатить, и у него неожиданно возникает одна проблема за другой. Несчастный профсоюзный рабочий тут просто игрушка. Макгрил хотел заполучить отделение себе. Когда в 1966 году в Уилмингтоне, штат Делавэр, Джимми Хоффа доверил мне руководить местным отделением, все работодатели меня уважали, потому что я никогда не пытался никого шантажировать. Еще одной бунтарской фракцией был «Комитет улучшения». Группа была не такая радикальная, как «Голос», более интеллигентная, без бригады крепких парней. Дальнобойщики Города братской любви бегали между нами, Полом Холлом с его мошенническими посулами и различными бунтарскими группами Рэймонда Коэна.
«Голос» настоял на выборах в 107-м. Чтобы получить поддержку, мы устроили собрание в большом арендованном зале и привезли Джимми Хоффа выступить перед рядовыми членами и немного сказать о том, что хорошего мы для них делаем. Когда Джимми приехал, копы хотели провести его через черный ход прямо на сцену, а не по проходу в зале, который был набит людьми из «Голоса». Они держали плакаты на деревянных палках, которые могли пустить в ход как дубинки.
Джимми не согласился на такой идиотизм. Он заявил копам:
– Хоффа не ходит через заднюю дверь. И не нуждается в полицейской охране, чтобы пройти по залу на митинге собственного профсоюза. Мне нужен только Ирландец.
Я пошел по тому проходу с Джимми, и по обе стороны прохода не раздалось ни одного выкрика. Да, сзади шикали, но вдоль прохода все было спокойно. Джимми был неслабый оратор. Помимо умения произносить речи, Джимми говорил правду: он и впрямь делал много хорошего, и чтобы добиться целей, ему требовалась солидарность, и лучше было бы всем. Не все с этим соглашались, но многие пришли на собрание настроенными против него, а уходили, проникнувшись к нему уважением. Те выборы мы выиграли – возможно, с перевесом всего в сотню голосов, но выиграли. «Голос» не исчез, но обороты сбавил. После унизительного разгрома, обязанный Джимми своим спасением, Рэймонд Коэн сделался посговорчивей и полюбезней.