На следующий день он сказал, что ФБР будет «трудно мне [56] допросить, потому что они не смогут заставить меня никуда поехать». Из-за состояния его здоровья и медицинских показаний он не ожидал, что кто-то из прокуроров озаботится предъявлением ему обвинения.
Когда я включил видеокамеру, он засомневался и ушел в себя. Я сказал ему: «Ты в нерешительности, верно, я не хочу этого делать, если ты в нерешительности». Он сказал: «Нет, я не сомневаюсь». Я сказал: «Если у тебя душа к этому не лежит, забудь об этом». Он ответил: «Это надо в себе перебороть, и я это сделаю». Он попросил свое зеркало, чтобы посмотреть, как он выглядит.
Мы обсудили, что накануне признания он причастился. Он сказал: «И на прошлой неделе тоже».
Я сказал, что сейчас он переживает свой «момент истины». Я подал ему копию гранок, чтобы он держал их перед камерой. А потом, без всякого обычного нашего адвокатского языка, я наклонился к нему и сказал: «Хорошо, сейчас я собираюсь это узнать. Ты читал эту книгу и то, что там сказано о Джимми, и то, что ты рассказал мне о том, что с ним случилось, это правда?» Фрэнк Ширан сказал: «Это правда». Я сказал: «И ты это подтверждаешь?» Он сказал: «Я подтверждаю все, что тут написано».
Я сразу же задал ему вопрос о том, каким был Джимми Хоффа, и это заставило его сказать, что Джимми «не… что я могу сказать… Он не… Приходится углубляться в вопросы, а один вопрос ведет за собой другой… Пусть книга скажет сама за себя». Я знал, что он не хотел углубляться в детали, особенно о Джимми Хоффа, однако о некоторых деталях не говорить было трудно.
К сожалению, аккумулятор камеры сел, я не сразу это понял и включил камеру в сеть. Кроме того, по его просьбе я устраивал его поудобнее или время от времени останавливал видеозапись и включал магнитофон. Тем не менее материал был записан обширный. При просмотре и прослушивании аудио- и видеозаписи ряд моментов раскрывают и самого человека, и некоторые его поступки, и процесс разговора.
Однажды он попросил меня обязательно указать в книге, что всякий раз, когда он был близок не с женой, а с другой женщиной, он жил один. Он сказал, все равно «книга не высокая литература… и не претендует на получение Пулитцеровской премии… Обязательно укажи, что я жил один».
Поглядев на обложку книги, он сказал:
– Думаю, название – отстой.
Я возразил:
– Но это первые слова, которые тебе сказал Джимми, не так ли?
– Да, – признал он и оставил эту тему.
Когда он разглядывал фотографию Сала Бригульо, я упомянул, что наш план состоит в том, чтобы подтолкнуть ФБР опубликовать досье, и что бы им ни сказал Салли Багс, это подтвердит книгу. Я сказал, что эта фотография была сделана «до того, как ты о нем позаботился. Понимаешь, что я имею в виду?»