– Да, – сказал он.
– Это фотография Салли Багса что-то в тебе зацепила? – спросил я.
– Нет, ничего, – сказал он. – Было, да быльем поросло.
Я сказал ему, что, если он достаточно хорошо себя чувствует, Эрик Шон хотел отвезти нас на обед в ресторан «Монте» в Бруклине, где он взял «сумку».
– Да, – сказал он, – да, сумку… для… для Далласа.
Позже мы вернулись к теме обеда в «Монте», и я сказал, что, когда приедем, «мы посмотрим, где ты подобрал эти винтовки».
Он сказал:
– Ты прав, и съедим немного спагетти с маслом и чесноком.
Я сказал ему, что я хотел бы видеть, как он макает итальянский хлеб в красное вино.
– Ты увидишь, – сказал он.
Я упомянул место, где он оставлял пакеты «для политиков».
Я спросил:
– Как называлось это место?
Он быстро ответил:
– «Маркет Инн». – И добавил: – Видишь, Чарльз, я не забыл.
Самый важный для меня момент настал, когда он показал что-то совершенно новое. Это началось, когда мы смотрели на фотографии дома в Детройте, и он сказал:
– Должно быть, там уже живут не те люди, что тогда. Но они никогда не давали показаний…
После этой скороговорки он сказал:
– Они были непричастны.
Всякий раз, когда он был очень осторожен с высказываниями и говорил еле слышно, я знал, что это тема, к которой я, скорее всего, вернусь. Когда я упомянул в форме вопроса о том, что дом был позаимствован на время, как и автомобиль, он дважды проигнорировал вопрос, а затем сказал:
– Ну, мне не придется беспокоиться из-за предъявления обвинений.
Основываясь на моем опыте общения с ним, мне казалось, что его ответ мог быть свидетельством того, что он обдумывал, не сказать ли мне что-то еще.
Чуть позже я показал фотографию дома в Детройте, где «умер… убили Джимми». Он сказал нечто вроде того, что в доме находился, принимал участие еще один «парень», о котором я не знал. Это был еле слышный комментарий, произнесенный скороговоркой, который, казалось, обрывался на середине предложения. Позже эксперт проанализировал аудиозапись: было похоже на «…это дом, в котором парень сделал свои письма». Проблема с аудиозаписью усугублялась тем фактом, что вследствие катастрофической потери Фрэнком веса его пятидесятилетней давности полносъемные зубные протезы обеих челюстей ему уже не подходили. Сразу после своего комментария Ширан сказал:
– Ограничусь только тем, что ты уже написал в книге…
И пренебрежительно добавил, как обычно, когда говорил мне что-то, о чем не всегда хотел. Мол, хотя он знает, что «парня» уже нет в живых, ему не хочется его называть.
В то время мне показалось, что «парень» дом им «одолжил», однако сегодня, слушая компакт-диск, сделанный для меня экспертом по аудиозаписям, я не слышу этого.