– Но проблемы у Фрэнни, Джимми. Из-за Фрэнни приключилось кое-что, из-за того, что натворил Фрэнни.
– Что ты имеешь в виду, Фрэнк? Фрэнни хороший человек. Я не хочу, чтобы с Фрэнни что-то случилось.
Сидя на заднем сиденье, я тоже не хотел, чтобы с Фрэнни что-то случилось. Это был тот самый Фрэнни, который принес мне гонорар, когда Фрэнк сидел в тюрьме, и который за обедом после освобождения Фрэнка со слезами в голосе произнес тост за своего друга из детского сада.
На обратном пути Джимми продолжал упрашивать Фрэнка за Фрэнни. Фрэнк держал Джимми в страхе, повторяя, что «не контролировал ситуацию».
Восемь лет спустя, когда 1 марта 1999 года мы с Фрэнком возобновили наши встречи, я узнал, что с Фрэнни ничего не случилось. Фрэнк намекнул, что защитил Фрэнни. Он объяснил: «У Фрэнни хорошая жена и хорошая дочь». Я воспользовался случаем, чтобы напомнить Фрэнку, что и у меня хорошая жена и две прекрасные дочери. И хороший сын.
Мы в течение пяти минут не могли вернуться в квартиру Фрэнка, поскольку, верный своей кличке, Католик заявил, что слишком расстроен делом Фрэнни и отправляется домой спать. Я видел хороший знак в том, что среди друзей Фрэнка был подобный совестливый человек. Католик взял свое пальто из верблюжьей шерсти и направился к двери, и Фрэнк Ширан, подозреваемый ФБР в убийстве Джимми Хоффа, остался со мной наедине.
Мы были готовы. Мы уже заключили сделку о разделе «прибыли» от этой весьма убыточной книги, которая поведает «его историю этого дела», книги, призванной его оправдать. Фрэнк заверил меня, что Рассел дал ему разрешение писать книгу «до тех пор, пока она никому не повредит».
Я с самого начала считал, что для Фрэнка книга была лишь предлогом облегчить душу. И я был полностью открыт его признанию. Идею оправдательной книги я вышвырнул за дверь, открытую уходящим Джимми Линчем. Я собирался стать проводником, катализатором всей той правды, которую Фрэнк хотел снять с души. Конечно, это было опасно, но я был готов рискнуть.
За ту долгую ночь тет-а-тет с Фрэнком были взлеты и падения, но в конце концов Фрэнк произнес первые слова, которые сводились к признанию вины в деле Джимми Хоффа: «Люди думают, что ФБР не знает, какого хрена они делают. ФБР знает, какого хрена они делают».
Это сложное предложение было как широко распахнутые ворота для появления подробностей. Фрэнк сформулировал нашу задачу. Теперь ему следовало объяснить, почему «ФБР знает, какого хрена они делают».
Я тогда не знал, что Ширан имел в виду и подтверждал служебную записку из досье ФБР по делу Хоффа. Я никогда о ней не слышал. Прочитал о ней я позже в посвященных исчезновению Хоффа книгах Стивена Брилла и Дана Молдеа. И до публикации этой книги я ее не видел.