Утро встретило меня сухостью во рту и несколько мутным общим состоянием, но ни в какое сравнение с ночными приключениями эти мелочи не шли. В лазарете всё было по-прежнему, разве что миска куда-то делась -- видимо, доктор заходил под утро, обнаружил меня спящей и вернул посуду на место. Стены всё ещё качались, причём как будто сильнее, но это осложняло жизнь исключительно в техническом смысле: при ходьбе приходилось держаться за стену.
К счастью, в лазарете меня не закрыли, поэтому путь к каюте оказался свободен. Кроме того, по счастью я никого не встретила в коридорах.
Одна проблема: лучше бы я не смотрела на себя в зеркало, потому что результат оказался удручающим. Под глазами круги, лицо бледное и помятое, волосы всклокоченные.
Приводя себя в порядок, прокручивала в памяти ночные события, и настроения всё это не добавляло. Гичир ту Русс на каком-то глубоко подсознательном уровне воспринимался эдаким кумиром, авторитетом во всём, чьё одобрение чрезвычайно важно для собственного спокойствия. Понятия не имею, почему он вызывал такие эмоции, но добиться его уважения и расположения очень хотелось. Причём, кажется, хотелось не только мне, но и всем его подчинённым. Наверное, это можно считать каким-то личным врождённым талантом, особым сортом обаяния. А я с завидным постоянством роняю себя в собственных глазах, а уж в его -- тем более. То приступ паники, теперь эта сцена в гостиной...
Мелькнула робкая трусливая мысль спрятаться и старательно избегать встреч с капитаном, но я решительно прогнала её прочь. Ещё чего не хватало -- прятаться от кого-то в замкнутом пространстве и ограниченном коллективе. Так недолго превратиться во всеобщее посмешище. Решат, что влюбилась, и Мух первый затюкает меня шуточками на тему, что уж говорить о посторонних!
Взрослые разумные люди, совершив ошибку или глупость, пытаются её исправить или хотя бы извиниться, вот этим я и займусь.
Возможность поговорить предоставилась вскоре после обеда (завтрак я снова проспала), и я решительно начала с главного.
-- Гичир, я бы хотела извиниться за вчерашнее.
-- За что? -- вопросительно вскинул брови мужчина.
-- За ночные события. Я не хотела никого утруждать, поэтому...
-- Неужели вы настолько плохого мнения об окружающих? -- перебил капитан, чуть нахмурившись, а взгляд его стал неприятно пристальным, прохладным.
-- Почему? -- опешила я.
-- Не знаю, почему вы считаете нормальным извиняться за своевременно оказанную вам помощь и по умолчанию приписываете малознакомым людям равнодушие машинатов, -- пожал плечами ту Русс. -- Или вас саму затруднило бы приложить настолько незначительные усилия для избавления от мучений человека, неспособного самостоятельно решить свою проблему?