«И ничегошеньки мне ее не жалко, - мысленно разозлилась Динка. – Сама виновата, дура белобрысая. Приказать мне держаться от него подальше... От Руи. Подальше. Ага, разбежалась. Даже Руи не сможет мне такого приказать. Сама решу, как близко к нему быть».
Если бы речь шла о ком-то другом – да на здоровье. Динка бы только плечами пожала. Но Руи – Динка вдруг очень ясно это поняла, – он для нее особенный.
Затылком она почувствовала движение – как будто стоячий и душный июльский воздух шевельнулся за спиной. На секунду у девочки похолодело в горле. Холод пополз по пищеводу, и желудок внутри сжался. Динка обернулась и окаменела – рука Руты была всего в нескольких сантиметрах от нее и тянулась ближе. Еще ближе. Еще.
Яд!
Динка была уверена, что на кончиках пальцев у Руты отрава. И если они дотянутся до ее лица... Вот же гадина! Она не просто отравить, а изуродовать ее решила!
Но несмотря на злость, Динка не могла даже пошевелиться. Чувствовала, что веки застыли, не мигают. Дыхание камнем застряло в горле. Страх сковал руки и ноги. На коже выступила испарина.
Пальцы, источающие яд, уже были прямо перед Динкиными глазами, как вдруг...
Чья-то рука схватила Руту за запястье и резко отвела отравленную ладонь от Динкиного лица. Тотчас Динка услышала шипение – как будто на открытую рану вылили перекись водорода. И в этот момент Рута истошно заверещала. Она выдернула руку, попятилась назад и, потеряв равновесие, упала.
- Не рассчитал, - произнес знакомый голос, и только тогда Динка вышла из оцепенения.
Рядом стоял Руи. Он безучастно смотрел на свою ладонь – обожженную, красную, покрытую волдырями, – как будто это вовсе и не его рука, а что-то постороннее.
- Не подумал, что запястье тоже отравлено. – Он хмыкнул. – Забыл диск с информацией, пришлось вернуться. Надо же, как кстати.
У Динки в висках громко застучало. Руи всегда напоминал ей самое прекрасное место, которое она видела за двенадцать лет своей жизни. Однако в этот самый момент вместе с ядом Руты его тела коснулось уродство. Оно пожирало его ладонь.
Перед глазами Динки невольно возник мир с морем и чайками. Она хорошо помнила его восхитительную безмятежность, которая обволакивала ее счастьем. Но сейчас в воображении Динки на тот мир падал кислотный дождь. Он отравлял соленую морскую воду. Губил чаек – с жалобными предсмертными криками они обрывали свой полет и исчезали в волнах. Орошал сады с инжирными деревьями, разъедая сочные синие плоды.
Кровь ударила Динке в голову. Она забыла обо всем на свете и в ярости бросилась на Руту. Придавила ее к полу и, словно подражая Мике, вцепилась в кудрявые белесые патлы.