— Ты уверена, что не сочиняешь?
— С чего бы мне сочинять?.. Их любимым местом было озеро. Кроме них, туда уже давно никто не ходил. Тамошний вид был мрачен — над черной водой нависали ивы, а со всех сторон подступал разросшийся лес. Каналы, когда-то питавшие озеро водой и служившие стоками, засорились, и от озера пахло затхлостью, застоем. Время от времени мутную воду пронзал темный щучий силуэт, подобный субмарине.
Когда Лахлану было семь лет, он швырнул сестру в озеро — такой уж он был мальчишка. К тому времени, как она добралась до берега и вылезла на сушу среди полугнилых камышей, она научилась плавать. Такая уж она была девчонка.
— Тогда она и стала дитятей воды?
— Да.
— А что потом? — Моя мать (которая мне на самом деле не мать) явно не очень хорошая рассказчица, правда? — И что, она была красивая?
— Да, — неохотно отвечает Нора, уступая моим навязчивым расспросам.
— А как она выглядела?
— Как положено — синие глаза, тициановские волосы, округлые руки и ноги, высокая грудь. Лично я всегда считала, что у нее глаза слишком широко расставлены. Как у лягушки. Еще она обгрызала ногти до мяса.
— А что она была за человек?
Нора пожимает плечами. Мне приходится вытягивать из нее каждое слово, как будто зубы дергать.
— Ну опиши ее, хотя бы неполными предложениями. Отдельными словами, если уж никак иначе, — настаиваю я. — Начни с буквы «а», если тебе так проще.
Нора набирает воздуха в грудь:
— Аморальная, бранчливая, воображала, грязнуля, духовно бедная (устар.), еле выносимая, ёра, жадная, зомби (ходячая покойница), изуверка, каналья, ленивая, мошенница, наглая, олигархичная, психопатка, сварливая, тиранка, удавленница (по-хорошему ее бы следовало удавить), фанфаронка, художница (точнее, вечно устраивала всякие художества), циничная, чертовски страшная (душой), шлюха, щекотливая, вЫдра, дрянЬ, сЪехавшая с катушек, эксплуататорша, юдофобка…
— Что, правда?
— А кто ее знает. Возможно….яхтсменка (хорошая).
— Значит, у нее не было ни одной положительной черты?
— Нет.
— Ничего, что оправдывало бы ее существование?
— Нет.
Похоже, сильно запущенный случай соперничества сестер. Но ведь Эффи было уже четырнадцать лет и она уже уехала учиться в школу, когда родилась Нора? К тому же — как проспиртованная Марджори и стареющий Дональд умудрились зачать ребенка, пускай даже в качестве запоздалого послесловия?
— Ну хорошо, продолжай свой малоправдоподобный рассказ.
— Эффи в конце концов выросла. Вышла замуж, развелась (два раза) и умерла. Конец.
— Это нечестно!
— В эпоху постмодернизма все позволено. Что хочу, то и делаю.