— Кто? Кто кажется очень маленькой? — переспросила Филиппа.
— Эта… маленькая женщина, — беспомощно ответила Андреа, поскольку миссис Макбет к этому времени скрылась из виду.
— Она имеет в виду миссис Макбет, — сказала миссис Маккью, намазывая маслом все, до чего ей удалось дотянуться.
— Миссис Макбет? — с сомнением повторила Андреа.
— Это совершенно нормальное имя, — сказала миссис Маккью. — Очень многих людей зовут так.
— Ну, во всяком случае, их не зовут «Так», — сказал профессор и засмеялся.
— Слушайте, здесь вам не деревенский женский кружок, — сердито вмешалась Шерон. — У нас на повестке дня важный вопрос — о плате за домашний труд.
Миссис Маккью достала уже знакомое нам вязанье и нахмурилась:
— Плата за домашний труд? А кто же будет платить?
— Плата за грех, — неопределенно сказал профессор. — У вас, кажется, нет термоса для кипятка.
Последние слова были обращены к Филиппе.
— С чего бы мне вдруг понадобился термос для кипятка? — удивилась она.
— Для кипятка, разумеется, — объяснила миссис Маккью.
Но прежде чем мы успели продолжить разговор («А для чего мне кипяток?» и т. п.), в кухню ворвалась Мейзи, а за ней по пятам — Люси Оззер.
— Привет, Эмили, — небрежно сказала Шейла при виде Люси.
— Люси, — поправила ее Люси.
Шейла повнимательней разглядела свою старшенькую, но, кажется, это ее не убедило.
— Бутерброд с рыбой? — завлекающе проворковала Филиппа, придвигая блюдо к Мейзи и Люси.
Пока что ни на один бутерброд никто не польстился. Миссис Макбет прибрела обратно на кухню и ужасно удивилась, словно ожидала попасть в другую комнату в совсем другом доме (а может, и в совершенно другом году).
Профессор оторвал свои тощие кошачьи окорока от стула и пододвинул другой стул миссис Макбет со словами: «Садитесь, пожалуйста, миссис Макбет». Шерон, похоже, готова была лопнуть от возмущения при виде столь грубо нарушаемых принципов женского равноправия.
Глядя на Мейзи, я вспомнила, что в нашу последнюю встречу легкомысленно доверила ее сомнительным заботам Чика.
— Ты как вчера вечером, нормально добралась домой? — спросила я.
Она закатила глаза («Не надо так делать», — слабо сказал профессор Кузенс).
— Смотря что подразумевать под словом «нормально», — пробормотала она с полным ртом бэннока.
— Она поздно пришла, я знаю, — сказала Филиппа.
— У меня была репетиция по флейте, — неумело соврала Мейзи, но тут сдавленный вопль возвестил, что проснулся Протей; только бы он не свалился с кровати.
Прежде чем уложить младенца, я вытащила из-под кровати рукопись Арчи. Протей слишком молод и не вынесет разлагающего влияния Дж. со товарищи. Последняя глава, добавленная к рукописи, оказалась особенно мерзкой. Дж. — или его двойника, поскольку в последнее время он обзавелся как минимум одним двойником, — истязала с крайним садизмом женщина, одетая лишь в кожаные сапоги на высоком каблуке. Еще странней было то, что к «Расширению призмы Дж.» присоединились «Палаты страсти» — словно рядком встали два воображения, надписанные «ОН» и «ОНА». Мне стало страшно при мысли о том, что выйдет, если смешать одно с другим. Не успеет Флик оглянуться, как на нее напялят сапоги с высоким каблуком и заставят бегать вверх-вниз по бесконечным лестницам европейских многоквартирных жилых домов, спасаясь от гнусных чудовищ воображения (Паранойи и Меланхолии).