— То есть… — с сомнением произнесла Шейла Оззер, — «у лосося на столе была эритрофобия». Так?
— Совершенно верно! — с жаром воскликнул профессор Кузенс.
— Дурацкая игра, — заметила Люси Оззер.
— Прекратите немедленно! — надулась Шерон, но никто не обратил внимания.
— Еще раз, — потребовала миссис Маккью.
— Ну… «кошка», — сказал профессор Кузенс, завидев Гонерилью, которая как раз проникла на кухню, — «свекла» и… «казу».
— Да, это посложнее, — признала Филиппа, но тут миссис Макбет тихо, испуганно вскрикнула: Гонерилья вскочила на стол и положила перед ней обмякший трупик Макпушкина.
— Ёлки-моталки и святые угодники! — воскликнула миссис Макбет.
Последовало несколько драматических минут — Мейзи пыталась делать хомяку искусственное дыхание, миссис Маккью достала флакончик нюхательных солей и так далее, но в конце концов нам пришлось констатировать смерть несчастного создания.
— Их надолго не хватает, — вздохнула Филиппа. — Они еще хуже леммингов.
Мейзи стойко пережила внезапную кончину последнего из Макпушкиных и уже начала объяснять профессору сложное устройство хомячьего рая, который представляет собой подразделение рая для грызунов (довольно густонаселенное благодаря хотя бы усилиям семьи Маккью), который сам, в свою очередь, является подразделением рая для мелких млекопитающих и так далее.
— А этот рай для хомяков, — осведомился профессор, рассеянно поглаживая покрытое шелковистым мехом маленькое тельце, — в нем тоже есть подразделения? Для сибирских хомяков, золотистых, карликовых и так далее?
— Карликовых? — тихо переспросила миссис Макбет, но профессор уже ринулся с головой в очередную игру.
— Нужно взять слово из пяти букв, — сияя улыбкой, объяснял он, — например, «роман». Тот, который книга, а не тот, который человек.
— Какой человек? — спросила Шейла.
— Ну, любой человек. Любой человек по имени Роман. Нужно назвать по одному слову из пяти категорий — город, реку, цветок, писателя и композитора — на каждую из пяти букв. Например, на букву «н» будут Ноттингем, Нил, настурция, Набоков и… погодите… какой есть композитор на букву «н»?
— Луиджи Ноно, — сказала Филиппа.
— Кто?
— Он написал «Il canto sospeso», — сказала Филиппа, — лаконичную, довольно загадочную работу, в пятьдесят пятом году, а затем — «Intolleranza» в шестидесятом. Спорная фигура, интересовался социальными вопросами, находился под влиянием Веберна.
— А может, Айвор Новелло подойдет? — спросила миссис Маккью.
— Да, это гораздо лучше, — согласился профессор Кузенс. — Ну хорошо, давайте возьмем другое слово из пяти букв, например… «балет». Эффи — вас ведь Эффи зовут, верно?