— Ну, что? — зычно гаркнул Эдуард — Королевский суд закончен, как всегда победили правда и разум. Хотя нет, погодите. Еще вон тот душегуб остался.
— Милости! — тут же закричал работник «Гильдии Убийц», стоящий на коленях поодаль от нас — Милости прошу!
— Это можно — согласился король — Я вообще очень мягкосердечен, хоть и король. Мог бы колесовать или чего похуже учудить, а так мы тебя просто четвертуем. Согласись, этот вариант лучше, чем умереть под пытками или на дыбе?
— Пошли уже отсюда — попросил я Гарольда, который подошел ко мне — Не хочу я на казнь смотреть, надоела уже кровь, и своя, и чужая. И на вот, держи. Мне это не нужно.
Я сунул ему шпагу Генриха.
— Молодец — сказал мне Монброн — А то я с этой круговертью совсем забыл наше оружие потребовать обратно.
Он подошел к королю, который азартно наблюдал за тем, как с бедолаги-убийцы сдирают одежду, и что-то ему сказал. Тот ткнул пальцем в направлении Дерье, как видно, давая понять, что подобные мелочи его не интересуют.
— Вернут — сообщил мне Монброн, переговорив с начальником королевской охраны — Ко мне домой пришлют.
— Очень хорошо — обрадовался я — Эта тоже ничего, но я к своей привык.
Если честно, я очень хотел получить обратно свою старую шпагу. За эти годы она стала частью меня, если можно так сказать. И потом — и ее, и дагу мне подарил Агриппа. С учетом отвратительного характера моего наставника по благородным забавам, любой его дар ценен втройне.
Мы покинули помост, и на это никто не обратил внимания — ни король, ни его свита, ни толпа. Оно и понятно — дальше на нас смотреть было неинтересно. Ни мы никого не убиваем, ни нас никто не казнит. Скука смертная.
Что примечательно — внизу лестницы, если можно так назвать пять ступенек, отделяющих помост от площади, нас ждали. Причем встречающих было больше, чем я даже мог предположить.
Кроме наших радостно улыбающихся соучеников там обнаружились и родственники Гарольда, а именно пять сестер, шмыгающих носами и промокающих платочками уголки глаз, и мертвенно-бледная мать.
— Зачем? — сразу спросила она у него — Убивать — зачем? Генриха могли просто выслать из города, и все.
— На год? На два? — попытался объяснить ей ход своих мыслей мой друг — А после все началось бы снова.
— Ты ничего не понимаешь — женщина покачнулась, Гарольд успел прихватить ее под локоть — Мой бедный мальчик! Мой Генрих!
— Это было необходимо — упрямо повторил Монброн почти себе под нос — У нас не было выбора.
— У тебя — сказала его мать так, словно плюнула ему в лицо — У тебя его не было. Ты боялся его. И ненавидел. Ты даже не отважился сам это сделать, и напустил на моего маленького Генриха своего цепного пса.