— Есть — кривя губы, сообщил ему старший брат, щеки которого от эмоций и криков изрядно порозовели — Знаешь, ты меня очень, очень расстроил. Я ведь был уверен в том, что ты непременно примчишься сюда, узнав про смерть отца и прочие бесчинства. И очень надеялся на то, что ты поступишь так, как всегда, то есть ворвешься в замок, прикончишь дядюшку, точнее, попытаешься это сделать, и вообще наделаешь разных глупостей, вроде кровопролития и возмущения порядка. Ты же Гарольд Монброн, любимец дам, надежда рода, у тебя есть все права на это. И после этого я испытаю давно ожидаемую огромную радость, глядя на то, как тебя четвертуют на Судной площади, потому что никаких прав у тебя нет и быть не может. Разве что на небольшое ежемесячное вспомоществование, что-то вроде сотни золотых. Ах, да. И еще небольшого поместья на южной границе Силистрии.
— Это правда — прошептала мать Гарольда, не поднимая глаз — Такова последняя воля покойного. Все права унаследовал Генрих.
— Который тут же отдал их младшей ветви Монбронов — с невыразимым ехидством произнес братец Гарольда, шутовски разводя руки в стороны — В обмен на пару услуг и еще кое-что.
— Ну, с одной услугой не сложилось — миролюбиво сообщил брату Гарольд — Я не стал безобразничать, я предпочел другой путь, мирный. Что же еще тебе обещал наш дядюшка?
— В том числе то, что сделаю все, для того, чтобы ты умер, мой дорогой племянник — раздался бас дядюшки Тобиаса — И не просто умер, а на глазах у всего города, опозоренный и ошельмованный. Это было обязательное требование Генриха.
Новый хозяин родового гнезда Монбронов вошел в залу, прошествовал к массивному дубовому креслу, стоящему во главе стола и плюхнулся в него.
— Это-то понятно — Гарольд взял ломоть хлеба из плетеной корзины и с аппетитом отхватил зубами сразу половину его — А что еще?
— Еще? — дядюшка гулко рассмеялся — Еще он получит руку моей дочери. Единственной, прошу заметить. Правда, это только пока, надеюсь, что чрево твоей матушки еще способно к деторождению.
— Мы даже уже обручены с Лизелоттой, дорогой братец — добавил Генрих — Да-да. И в брачном договоре, который мы подпишем, четко указана сумма приданого, которая меня вполне устраивает.
— Ну и еще кое-что он получил, по мелочам — закончил дядюшка благодушно — Но в целом твой брат, любезный племянничек, очень и очень неглупый малый. Кстати, если бы даже ты не отправился учиться на колдуна, то для тебя и твоего отца все равно дело кончилось бы почти тем же самым, что и теперь. Ну, единственное что ты умер бы в корчах и слюнях, от жуткой боли в животе. Я человек не злой, мой брат не мучался. А вот Генрих — он другой.