— Удивляюсь, — сказала Козихина, — как тебя фрау Белинберт приняла. Она всех мало-мальски симпатичных девчат немедленно обратно отсылает, держит только уродов, вроде меня.
— Ты урод? Побольше бы таких уродов!
— Ни кожи, ни рожи! — решительно подвела итог Козихина. — Как она тебя не тронула?
— Меня привезли, когда ее дома не было.
— Макс привез? Это он для себя старался.
— Пусть только попробует!
— Ты не первая.
Козихина прислушалась:
— Скрипит… Сейчас появится, хромой черт!
Вошел Вейдеманн, сказал по-русски:
— Козихина, удались! Марш, марш!
Плотно закрыл за ней дверь, уселся в кресло.
— Добрый день, Рябинина. Вы очень хорошо поработали. Все блестит. Я желаю тебя немного благодарить… — И вынул из кармана конфету. — Бери! Ну, что же ты? Подойди и возьми мой подарок.
— Спасибо. Я не люблю конфет.
Вейдеманн засмеялся:
— Первый раз слышу, чтобы фрейлейн не любила сладкого. Ты просто не хочешь моей конфеты. Ну подойди. Возьми. Я принесу тебе пирожное, даже два.
— Я не люблю ничего сладкого.
— Я принесу горького. Иди ко мне.
Подошел к Рябининой, схватил ее за руку:
— Слушай внимательно. Сегодня ночью приходи в оранжерею.
Рябинина заученно ответила:
— Восточные рабочие не имеют права отлучаться из места, отведенного им для ночлега. Виновные в нарушении порядка на первый раз подвергаются телесному наказанию, на второй раз арендатор обязан возвратить злостного нарушителя в рабочий лагерь, где с ним будет поступлено по закону военного времени.
Вейдеманн слушал, не перебивая. Рябинина замолчала, попыталась освободить руку, но ничего не вышло — Вейдеманн держал цепко.
— У тебя хорошая память, но ты пропустила важные слова: «Восточные рабочие не имеют права без разрешения арендатора отлучаться с места ночлега».
— Фрау Белинберг мне не разрешила.
— Ты забыла, что я доверенное лицо арендатора и разрешаю тебе покинуть место ночлега. Мы с тобой немного посидим в оранжерее… Я принесу тебе два пирожных.
— Немецкий офицер может находиться с восточной рабочей исключительно во время допроса. Все остальное является безнравственным, а виновные подлежат наказанию.
Вейдеманн начал злиться, но виду не подал.
— Рябинина! Явитесь после полуночи на допрос, в оранжерею. За меня не беспокойтесь, нас никто не увидит. Сегодня к фрау Белинберг приедет ее будущий супруг. Она будет занята.
Вбежала Козихина. Вейдеманн отпустил руку Рябининой, строго сказал:
— Опять без предупреждения?! Марш, марш!
— Меня послала за вами фрау Белинберг! К нам приехали…
— Скажи, что я сейчас приду.
Козихина озорно подмигнула Рябининой и убежала.