Сердце, которое, несмотря ни на что, продолжало любить того, кто о нем забыл.
Бабушка была счастлива, и я так и не смогла сказать Егору «нет» ни через месяц, ни через год.
Друг. Всегда только друг. Время шло, а сердце отказывалось чувствовать и отвечать. Забывать. Оно по-прежнему принадлежало другому.
– Ты моя девушка, Настя. Это нормально, если мы станем близки. Я не предам тебя, ты же знаешь.
– Давай не сейчас, Егор.
– Пожалуйста, Егор, я не хочу.
– Егор, может быть, в следующий раз. Не сегодня и не завтра. Извини.
И всегда неизменное:
– Хорошо, Настеныш, я подожду. Но однажды это все равно случится.
И только когда приезжает мачеха или я уезжаю с ней – я могу отдохнуть душой и свободно вздохнуть. Забыть о данном обещании. Я знаю, она ему не нравится. Не нравится дистанция, которую я держу между ними, не подпуская к ней. Ничего не рассказывая и не обсуждая. Потому что этого человека я не хочу делить с Егором. Он только мой.
– Настя, Нина Ивановна умерла, ты не можешь жить одна.
– Я не одна, у меня есть мама Галя.
– Настя, брось! Она мачеха, она не здесь, и она не будет возиться с тобой вечно! Эта твоя учеба во Франции…
– Ты знаешь, что я хотела там учиться, и очень благодарна ей за такую возможность.
– Но ты так надолго уезжаешь. И так редко звонишь.
– Почти каждый день.
– Я! Это я звоню тебе почти каждый день! А ты занята, всегда занята для меня!
– Нет, это не так, Егор.
Но это так. Это на самом деле так. Я и сама не заметила, как стала избегать звонков. Расстояние всегда дает мне возможность дышать.
– Послушай, Егор, так больше нельзя. Это неправильно. Я пыталась, я честно пыталась…
– Перестань! Не хочу ничего слышать! Ты полюбишь меня, как только станешь моей. Я все для этого сделаю. Ты уже любишь меня.
– Конечно, я люблю тебя, Егор, но люблю душой, а сердце…
– А что сердце? Оно откликнется. Настеныш…
И снова губы накрывают мои, а сердце молчит. Не отзовется. Сжимается болезненно, словно преданное. И тоска щемит грудь.
Как я не люблю эти поцелуи. И руки. Никогда не разрешаю им трогать меня.
– Настя, – такое одурманенное в шею, – ну почему? Сколько можно ждать? Я хочу тебя. Ты моя.
Не твоя.
– Нет. Не могу. Пожалуйста, Егор, не сейчас…
И чем ближе приближается дата, когда мы с Егором должны будем подать заявление, тем мятежнее себя ведет сердце. Мучает мыслями, рвется к тому, кто когда-то причинил ему боль, но надежно привязал к себе.
Кто выбирает за нас, кого любить? Почему это чувство одним дарит счастье, а другим муку?
Я могла себе лгать, казаться сильной и повзрослевшей, уговаривать, что наши жизни со Стасом, однажды пересекшись, разошлись, но не проходило и дня, чтобы я не вспоминала о сводном брате.