Но даже если так, особой выгоды мне это не принесло: я брел обратно к общежитию промокший до нитки, потерявший работу, которую хотел получить, утратив кураж и снова и снова перебирая в уме невеселые события этого дня. Теперь стало совершенно ясно, что пришла осень, я чувствовал, как она зловеще прижимает к телу мою мокрую одежду, ощущал недружелюбное тревожное дыхание в атмосфере, приближение зимних холодов, и свет тускнел в преддверии момента, когда все вокруг погрузится в темноту. Одна нога у меня не переставала дрожать – то ли от холода, то ли от гнева, я не мог понять. Я жалел, что не врезал Квакенбушу сильней.
Кто-то шел мне навстречу по кривой, ломаной дороге, ведущей от общежития. Когда-то это была дорога в Лондон, по обеим сторонам вдоль нее стояли старинные дома, наклонившиеся так, будто вот-вот должны были свалиться, а брусчатка под ногами напоминала океанский шквал, закованный в камень, и по ней ко мне приближалась какая-то высоченная фигура. Это мог быть только мистер Ладсбери, никто иной не мог передвигаться по этим булыжникам походкой, настолько не соответствующей определению «легкая».
Кто населял дома вдоль этой улицы, я толком не знал; скорее всего, какие-нибудь хрупкие эфемерные старые дамы. Ни в какой из них я нырнуть не мог. Вокруг было полно углов, извилин и провалов, но ни один не был достаточным, чтобы укрыть меня. Мистер Ладсбери неясно маячил вдали, словно клипер, плывущий по штормовым волнам. Я попытался украдкой проскользнуть мимо него в своих хлюпающих спортивных туфлях.
– Одну минутку, Форрестер, пожалуйста. – Мистер Ладсбери говорил басом, с британским акцентом, и его кадык двигался при этом не менее энергично, чем губы. – В той части города, где ты был, ливень, что ли, пролился?
– Нет, сэр. Извините, сэр. Я упал в реку. – По въевшейся привычке я извинялся перед ним за неприятность, которая причинила неудобство только мне.
– Не поведаешь ли, как и почему ты упал в реку?
– Я поскользнулся.
– Ну да. – Он сделал паузу и продолжил: – Похоже, с прошлого учебного года ты множество раз и самыми разными способами поскальзывался. Например, я знаю, что летом, пока ты здесь жил, в общежитии практиковались азартные игры. – Он был ответственным за общежитие, и теперь я осознал, что свобода от правил, которой мы пользовались в те дни, оказалась возможной только благодаря его отсутствию.
– Игры? Какие игры, сэр?
– Карты, кости. – Он небрежно отмахнулся длинной рукой. – Я не выпытываю. Это неважно. Но больше ничего подобного не будет.
– Я даже не знаю, кто там мог играть.