И все бы ничего.
Но утром 10 июля возникло обстоятельство по имени Валентин Борисович Липкович.
Высокопоставленный папа Германа приехал, когда тот уже отправился на работу. Звонок в дверь был коротким, но уверенным. Даша, решившая вымыть пол в квартире, бросилась открывать дверь и, не глядя кто там, воскликнула:
- Растяпа, я так и знала, что ты что-то забыл!
И так и замерла с открытым ртом. На пороге стоял незнакомый мужчина с характерным для Липковичей крупным носом с горбинкой. Обладателями точно таких носов были Герман и Лев Борисович.
- Вы Дарья? – хмуро спросил «папа».
- Да, - прошелестела она.
- Отец вашего благоверного! – небрежно представился он, будто бросил кость собаке, и прошел в квартиру, не соизволив разуться.
Зачем он пришел, она не имела ни малейшего представления. Но его визит был похож на настоящий рейд. Он тайфуном пронесся по всем комнатам. Начал с кухни. Осмотрел вымытый пол. Оценил содержимое холодильника. Потом переместился в гостиную. Придирчиво осмотрел помещение. В Дашиной спальне задержался у шкафа. Ненадолго. Только пощупал зачем-то ее любимые джинсы. Все это он проделывал молча. Даша только и успевала, что так же молча бегать за ним.
Наконец, Валентин Борисович обернулся к невестке и довольно холодно спросил:
- Вы расписывались в Козелецком ЗАГСе?
- Да.
- Вы медсестра? Санитарка? Что-то такое?
- Нет… планирую на ветеринарный…
- Ясно, совсем никто. Ваш отец занимается ремонтом автомобилей?
- Почти… он автозапчастями торгует…
Валентин Борисович помолчал. Но недолго. Ровно столько, чтобы Даше хватило времени справиться с жутким желанием грохнуться в обморок. Обмозговав какое-то время то, что роилось в его голове, он снова заговорил:
- Значит так, девочка. Я человек занятой, и времени у меня в обрез. Еле выкроил, чтобы заехать. Не то, чтобы я имел что-то против вас, Дарья, но вы моему сыну не подходите. Конечно, с вами он будет накормлен и чист. Но он Липкович. И его ждет блестящее будущее, что бы он ни выбрал. Вам с ним не по пути. Это понятно?
Даша внимательно выслушала его тираду, думая, что угодила в какой-то дурацкий кошмар. А по ее окончании уверенно кивнула и спросила:
- Чай или кофе будете? Еще какао есть…
- Нет. Мне пора. В министерстве ждут. А вам лучше подумать над моими словами.
- Я подумаю, - честно пообещала Даша.
Исчез Валентин Борисович так же стремительно, как появился. А Даша остаток дня до приезда Германа пыталась прийти в себя, сперва изучив свое отражение в зеркале, потом порыдав в подушку, потом попытавшись убедить себя, что услышанное не имеет никакого значения, поскольку в ее планах вовсе не значилось оставаться женой Липковича дольше, чем это нужно, чтобы он мог вернуть свою Юлию. Но как бы там ни было, каждое слово его отца успело долбануть в ней по самым болезненным точкам. Даша никогда не была толстокожей. И привыкнув чувствовать себя с Германом на равных, обнаружила, что они вовсе не на равных. Вернее, ей недвусмысленно на это указали.