Маркиз хмуро обвел взглядом всех присутствующих и, не увидев среди них короля, холодно сказал:
— Уже напировался. Ноги моей в Фенелле более не будет. Немедленно собирайте вещи маркизы. Мы отправляемся в Конфьян на рассвете! Генриетта! Собирай Сержа!
— До рассвета еще далеко, выпили бы хорошего вина. Ты бы мне рассказал, что здесь произошло, пока меня не было. Я, знаешь ли, кажется, совсем ничего не понимаю, — Поль удивленно разглядывал стриженую герцогиню, держащую на руках юного маркиза.
— Вино, друг мой Паулюс, приезжай пить в Конфьян. Оно не хуже королевского. Кстати, будь добр, покажи маркизе моего второго ребенка, коли ты единственный, кто его видел.
Серж бросил на Катрин быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Будто ждал от нее чего-то. Маркиза застыла, прижав к себе маленького Сержа, словно его прямо сейчас у нее заберут. И только сердце ее безудержно колотилось в ожидании ответа святого брата.
Поль тем временем медленно почесал затылок и произнес:
— Так вот же он! — кивнул бывший монах на младенца. — А маркиза-то где? Кому показывать?
— Маркиза перед тобой. Маркиза Катрин де Конфьян. И сын у нас пока один. Ты лучше скажи, сколько ты выпил, когда писал то письмо!
— Э нет, брат. Ты меня не путай. Это герцогиня Катрин, которая проявила благоразумие и предпочла короля Мишеля, став королевой Трезмонской.
Серж побледнел и сжал кулаки.
— Болван! Это моя жена! И покуда я жив, ею и останется. А я постараюсь жить очень долго!
— Пьянство — грех, — глубокомысленно изрек брат Ницетас.
«Глупый монах!» — подумала Катрин, взглянув на мужа. Ужасные слова, которым она поверила, лишили ее покоя на несколько дней.
Поль же недоуменно перевел взгляд с маркиза на мадам Катрин, потом на старую Барбару. И, вновь взглянув на Сержа, задал дебильный вопрос:
— А какой нынче год от Рождества Христова?
— Совсем плохой, — ахнула старая Барбара, хватаясь за сердце. Оно, большое и доброе, подскочило к самому горлу.
— Одна тысяча сто восемьдесят шестой, слава Господу! — провозгласил брат Ницетас из-под лавки, пытаясь дотянуться до кувшина с вином.
24 декабря 2015 года, Монсегюр
— Ты не видишь? — спрашивал он жену. — Он светится.
— Его сияние вскружило вам голову, Мишель? Отдайте его мне.
Петрунель, улыбаясь, протянул ладонь.
— Нет! — ответил де Наве и крепко взял Мари под руку. — Вы никогда не получите Санграль.
Мари тут же прижалась к нему, будто боялась, что он отпустит ее от себя хоть на минуту.
— Ах, как трогательно! — воскликнул Петрунель, и тут же улыбка стерлась с его лица. — Вы лжец, король! Вы поклялись жизнью королевы!