— Утром, когда мы уезжали, она спросила о работе, — смутившись, пробормотала Катрин. — Я думала, это вы ее отправили ко мне.
Маркиз нежно провел пальцем по ее скуле, очерчивая контур лица. Это лицо было совершенным. И каждая слеза, катившаяся по нему — не имела цены. Он бы умер тысячу раз, лишь бы она никогда не плакала, но при этом тысячу раз оказывался причиной ее слез.
— Когда-то я сказал вам, что вы слишком много думаете за меня и лучше бы — обо мне. Видимо, так и есть. Я видел ее раз в жизни. Был пьян, хотя мой разум не помутился. Мы проговорили некоторое время, а после я отправился искать вас. Меня не привлекает любовь, которую можно купить за деньги. А что до прочего… Милая моя, в бытность свою трубадуром я, конечно, не был монахом. Но ни один мельник, кузнец или пекарь не носились за мной по Жуайезу с требованием жениться на их дочерях, поскольку следы их греха стали зримы.
— Не обольщайтесь, мессир, — хмыкнула Катрин. — К чему отцам веселых дочерей трубадур, ежели был герцог? С него за дочь и денег можно было получить, и земли попробовать выпросить.
— Какая веселая у вас была семейная жизнь, — хохотнул Серж. — И как вы ее терпели?
— Это скорее герцогу приходилось терпеть мои частые головные боли, — вмиг став серьезной, ответила маркиза. — Впрочем, теперь это не имеет никакого значения.
— Головные боли? — маркиз обеспокоенно взглянул на нее. — Час от часу не легче! Имеет, да еще какое! Но ведь вы не особенно жалуетесь на здоровье… А в последнее время как? Господи, да вообще не жалуетесь! Неужели я настолько запугал вас?
Катрин ласково улыбнулась и поцеловала его в щеку.
— Я не собираюсь запираться от вас в своей комнате, потому мне и жаловаться незачем.
— О Господи… — простонал Серж, чувствуя облегчение, — вы сведете меня с ума… уже свели… Катрин…
Он зарылся носом в ее волосы и, наконец, подхватил на руки.
— В таком случае… быть может, если и запираться в комнате, то вместе? И начать можно прямо сейчас!
Эпилог третий. Сюжет разбавляющий
Рождество 1205 года по трезмонскому летоисчислению, Трезмонский замок
— Вы думаете, коль я простая служанка, то со мной можно просто так, Ваше Высочество? — возмущенно воскликнула Катрин Скриб, которая уже второй месяц прислуживала в Трезмонском замке. Ее голос эхом отразился от стен тронного зала, убранного для празднования Рождества. В самом центре возвышалась величественная елка, пожалуй, самая огромная во всем королевстве, украшенная разноцветными игрушками. Их разукрасила сама королева. Ее Величество милостиво позволила некоторые расписать Катрин. Напротив девушки, сверкавшей гневными глазами, стоял не менее рассерженный принц Мишель. Его щеку украшала вспухающая алая царапина.