— Вы продолжаете уходить, верно? Не боитесь, что ваша раса перестанет существовать?
— Это не так просто. Все не могут исчезнуть одновременно. Но, в конечном счете, так, вероятно, и случится. И традицию тоже можно уничтожить, хотя это займет гораздо больше времени. Но все знают, что конец неизбежен.
— Ох, заткнись, — сказал Хилтон. — Ты слишком много болтаешь.
Тс’сс склонился над пультом. «Кукарача» плыла в белом гиперпотоке — очень плавно, словно в тот день, когда впервые оторвалась от земли.
Однако когда они доберутся до Фриа, их ожидает суровый космос и большая гравитация. Хилтон недовольно одернул себя: «Ну и что? Это просто еще один полет. Судьба Вселенной от него не зависит. От него, в общем-то, ничего не зависит. Разве что, если удастся подзаработать, можно будет подремонтировать старушку… Впрочем, для меня и это не имеет значения, поскольку это мой последний полет в Большую Ночь».
Он посмотрел на экраны. Они были пусты, но Хилтон знал, что находится за этой всепоглощающей белизной, в пространстве, недоступном его зрению: маленькие искорки планет и солнц, мерцающие в необъятном космосе, однако не освещающие его. Пустота слишком неизмерима, слишком неумолима. Даже гигантские солнца когда-нибудь утонут в ее океане и погаснут. И все остальное тоже погаснет — все, что движется с потоками времени в этой бескрайней тьме.
В этом и состоит прогресс. Волна рождается, вздымается, растет — и разбивается. На смену ей приходит новая, а старая сливается с океаном и исчезает навсегда. Остаются пенные пузыри вроде Тс’сс — остатки гигантской волны, какой была когда-то древняя Империя селенитов.
Их Империя исчезла. В свое время она яростно сражалась и правила сотней миров, но в итоге Большая Ночь покорила и поглотила ее.
Как рано или поздно поглотит и последний гиперкорабль.
Они грохнулись на Фриа спустя шесть дней по земному времени. «Грохнулись» — самое подходящее слово. От удара у Тс’сс оторвало одну из покрытых хитином рук — что его, похоже, ничуть не взволновало. Селенит не чувствовал боли и мог за несколько недель отрастить новую конечность. Остальные члены экипажа, пристегнутые ремнями безопасности, отделались синяками.
Лютер Саксон, нуль-транспортировщик, который сидел в кресле второго пилота — инженерное образование помогло ему быстро усвоить новую науку, — заработал синюю шишку на лбу, и только. «Кукарача» вышла из гиперпространства с толчком, от которого вся ее грузная старая туша затрещала по швам, а атмосфера и гравитация Фриа стали последней каплей. Швы разошлись, одна из дюз отвалилась, и новые шрамы прочертили добела раскалившийся корпус.