Брянск сейчас, по моим меркам, просто большое село. По словам Ивана Михайловича здесь всего-то чуть более пятисот дворов, а населения – даже менее четырёх тысяч. В основном всё деревянное. Даже остатки крепости на Покровской горе, и те деревянные. Из кирпичных строений, кроме Литейного двора – Покровский собор, Спасо-Поликарпов монастырь, храм в честь Смоленской иконы Божией Матери и здание таможни. Правда на Красной площади (вот так!) начато строительство здания городского магистратат, думы и управы – значительное сооружение с высокой квадратной башней. Про магистра, думу и управу я у Ивана Михайловича спрашивать постеснялся. Мне казалось, что это всё одно и то же. А вдруг нет? Это же вещи для них элементарные, а я вот не знаю. Оправдывайся потом.
– Иван Михайлович, а железом вы занимаетесь?
– Прошу прощение, Александр Фёдорович, Вы имеете ввиду – выплавляем ли мы крицу? Нет, не выплавляем. Если нам, для каких-то нужд нужно железо, нам его поставляет Андрей Андреевич Гончаров, у него завод в Радице. Домна и шесть молотов.
Гончаров?!!! Кто такой? Никогда про такого заводчика не слышал. Были Мальцевы, Губонины, Никулин был… кто ещё?.. Ах, да – Могилевцевы…
Так эти в 19 веке были, а в 18 может это чей-то будущий тесть, ну того же Никулина…
Да нет, Никулин вроде бы уже в 18 веке завод построил.
Надо бы познакомиться.
Предложить ему пудлингование? Ты здесь и так напредлагал, ещё одна новация и начнут коситься. Кто это здесь такой выискался вумный? А не шпиён ли?
Ну, во-первых, ничего инновационного в пудлинговании нет. Во-вторых, почему сразу «шпиён»?
А здесь все подозрительные – «шпиёны». И не забывай – ты вообще-то в опале. Тебе приказано ехать в имение, вот и ехай, и не чирикай!
Дом Ивана Михайловича изнутри мне показался больше чем снаружи. Первый этаж, по-видимому, для прислуги, кухни и подсобных помещений, на втором живут сами хозяева. Лестница на второй этаж крутовата для меня. Поднимался, подтягиваясь за перила. В небольшом холе на втором этаже (или это называется вестибюль? ну, в общем, небольшая комната с цветами в кадках) нас встретила невысокая худенькая женщина, жена Ивана Михайловича – Устинья Михайловна. Меня представили.
– Вот рекомендую Вам, Устинья Михайловна, отставной капитан лейб-гвардии Ржевский Александр Фёдорович, к нам проездом из Петербурга.
Я поцеловал маленькую сухенькую ручку. Женщина явно побаливает.
А какие глаза! Омут, а не глаза, и где-то в самой глубине… тоска?.. печаль?
Парадная комната большая, светлая, окна выходят на обе стороны. Стены обиты светлой тканью с зеленоватым оттенком, в левом углу изразцовая печь. Красивая! Обеденный стол был накрыт на три персоны.