Никто не засмеялся. Конечно, ведь анекдотец скорее философский, чем смешной. А то не хватало мне еще стать чем-то вроде придворного шута.
Я замети, как Дашкова нервно сжала кулачки, а Безбородко стал теребить салфетку.
– Вы, Александр Фёдорович, третьего дня, говорили, что… вот я тут записала… – Императрица достала из-за отворота рукава платья, где иногда у женщин прячутся носовые платки, какую-то записку и, надев очки, прочла. – Прогнозируете большой исход французов. Не соблаговолите ли пояснить сию мысль?
– Конечно, Ваше Величество. Заранее хочу оговориться, что свои выводы я делаю на основании той информации, которая мне доступна. В основном это то, что печатают Московские и Петербургские ведомости. Кроме того, я выбираю самый худший вариант развития событий. Я считаю, что всегда надо готовиться к самому худшему варианту. – Вот мозги у дипломатов сейчас начнут закипать. – Что же касается моего прогноза относительно событий во Франции хочу заметить: случившиеся во Франции известные события – это только начало движения того снежного кома, который призван, по мнению зачинщиков, начать новую эру в истории человечества. Боюсь, что мы, да не только мы, а никто ещё не представляет масштабов трагедии, которая будет происходить в Европе следующие 20 – 30 лет. И первой жертвой этого монстра, которого они назвали révolution, станет сама Франция и руководители этой самой révolution. Révolution, – это Гидра, которая будет пожирать своих детей.
– Ждать ли войны между сторонниками и противниками Бурбонов?
– Не думаю, скорее всего полномасштабной гражданской войны там не случится… Слишком слабы сторонники Бурбонов. Но череда свержений правительств будет длиться до тех пор, пока к власти не придёт сильная личность, которая установит жёсткую диктатуру. И тогда ни Франции, ни всей Европе мало не покажется. – Ох, зря я про «мало не покажется». – А эмиграция французов, по большому счёту, уже началась. С каждым годом, по мере раскручивания моховика репрессий, эмиграционные процессы только будут усиливаться. И если сейчас из Франции уезжают, в большинстве своём, только аристократия, то через год – два, поедут и другие сословия.
– Любопытно, любопытно. А какие, по Вашему мнению, причины этой révolution? – Императрица заинтересовано рассматривала меня, как диковинку.
Я понимал, что мой ответ выбивается из общепринятых норм дворцовых докладов, да и выражения по поводу того, что «всем мало не покажется» вероятно, резануло слух, но ничего, пусть привыкают.
– Если кратко и образно, Ваше Величество, то об этом можно сказать так: верхи не смогли управлять по-новому, низы уже не могли жить по-старому. А если более развёрнуто – здесь друг на друга наложилось много факторов. Многие из них имеют глубокие исторические корни, но прежде всех, на мой взгляд, два. Первый, это глубокий экономический кризис во всех отраслях хозяйствования Франции. Второй – безволие, нерешительность и слабость верховной власти в лице и короля Людовика XVI, и его ближайшего окружения.