— Поэтому вы пришли один. Очень мудро. Моя дочь имеет привычку поступать по своему собственному разумению. Не сомневаюсь, вы уже и сами поняли это.
— Пожалуй. — Люк внимательно смотрел на Джо, пытаясь понять, почему Оливия так к нему относится, но видел перед собой только бледное, похожее на маску лицо человека, слишком редко бывающего на воздухе. Какие между ними, должно быть, странные отношения.
Дрова в камине громко затрещали. Джо моргнул и сказал:
— Я, разумеется, оплачу все свадебные расходы.
Он говорил так, словно речь шла об оплате партии игры в гольф.
— В этом нет необходимости. Я в состоянии самостоятельно содержать семью, — ответил Люк. Затем, поняв, что говорит грубо, добавил более мягко: — Правда, с трудом.
Маска треснула, и Джо Франклин весело рассмеялся:
— Мне нравится ваша искренность. — И тут же спросил: — Вы любите ее?
Люк заколебался. Он полагал, что Джо удивился бы, узнав, что кто-то может полюбить его дочь, но это вовсе не означало, что ему будет приятно услышать правду.
— Она носит моего ребенка, — произнес он наконец, и одним глотком допил виски.
Джо сидел неестественно прямо, как седовласая статуя. Через несколько секунд, которые показались Люку вечностью, он потянулся за коробкой кубинских сигар, извлек одну и отрезал кончик серебряными ножничками.
Библиотека наполнилась ароматом дорогого табака.
— Полагаю, я должен назвать вас подлецом и негодяем и вышвырнуть из своего дома, — наконец проговорил Джо.
— И вы собираетесь это сделать? — спросил Люк.
— Нет. Ради чего? Вы ведь согласились жениться на ней, не так ли?
Откуда он знает? Что он имеет в виду? Люк попытался понять, что бы он чувствовал, окажись на месте отца Оливии. Возможно, облегчение. В конце концов, другой мужчина брал теперь на себя ответственность за нее.
— Да, — согласился Люк. — Я намерен жениться на ней.
— Замечательно.
Похоже, Джо не слишком заботливый отец.
— Вы и Оливия… — начал Люк, стараясь быть как можно более деликатным. — Ваши отношения так необычны.
— Этому есть одно объяснение. — Джо сосредоточился на кончике сигары в ожидании, пока молчание не станет почти неприличным, а потом довольно равнодушно продолжил: — Оливия изменилась после смерти своего брата. Боюсь, я не заметил этого вовремя. Было слишком много других проблем.
— Вполне понятно.
— Да. — Веки Джо вновь слегка дрогнули. — Моя жена очень тяжело перенесла смерть Реймонда. Она никогда так и не оправилась полностью. Она утратила интерес ко всему, включая Оливию. Я не хочу сказать, что она ее не любила, но у нее просто не было внутренних сил, чтобы воспитывать дочь.