— Для вас это было, должно быть, очень тяжело — как и для Оливии.
— Именно так. Но я должен был понять, что происходит. К тому времени, когда я заметил некоторые странности, было уже слишком поздно. Оливия не была больше милой подвижной девчушкой, как раньше. Казалось, что она все время играет какую-то роль. Не то чтобы с ней нельзя было общаться, поймите правильно. Внешне она все так же оставалась моим Солнечным Зайчиком. Но это было скорее пародией на прежнего ребенка: казалось, все прежнее дружелюбие куда-то исчезло и она лишь изображает его.
Отец Оливии с первого взгляда не слишком понравился Люку, но сейчас он ощутил нечто вроде симпатии к нему.
— То есть Оливия стала такой, какая она сейчас, именно с тех пор? — спросил Люк.
— Пожалуй.
Он замолчал, заслышав голоса в холле, а потом раздался стук каблучков по паркету.
Мгновением позже дверь библиотеки распахнулась, впуская волну свежего прохладного воздуха, и на пороге появилась Оливия.
Люк, увидев горящие глаза своей невесты, обреченно понял, что грядут неприятности. В своем обтягивающем черном платье, на высоких каблуках, она удивительно напоминала породистую норовистую лошадку, которая только и ждет, кого бы лягнуть.
— Говорите обо мне? — с явным сарказмом спросила она.
— У нас не было бы такой возможности, приди ты вместе со мной, — мягко заметил Люк.
— Я сказала тебе, что в этом нет необходимости.
— А я сказал, что есть.
Джо кашлянул, прочищая горло:
— Добрый вечер, Оливия. Как поживаешь? Как себя чувствуешь?
Оливия смерила отца равнодушным взглядом, прошла к окну и остановилась, вызывающе скрестив руки на груди.
— Кроме того, что здесь ужасно жарко, все остальное в порядке, — сказала она. — Почему бы мне чувствовать себя плохо?
Джо бросил на нее взгляд, который Люк не смог понять, и выдохнул еще одно облако ароматного дыма.
— Насколько я помню, в твоем состоянии нормально время от времени испытывать легкую тошноту.
Оливия посмотрела на него:
— Единственная вещь, от которой меня тошнит, — это твои сигары. А что касается… — Она перебила сама себя и сердито повернулась к Люку: — Ты рассказал ему…
— Но кто-то должен был это сделать. Конечно, лучше бы это сделала ты сама.
— Ты не имел права…
— Я имел полное право, поскольку я отец ребенка. И твой отец имеет право знать, что скоро станет дедушкой.
— Оливии нет дела до моих прав. — Джо проговорил это так, словно утверждал печальный, но неоспоримый факт. — Однако она всецело уважает и учитывает свои интересы.
— Черт побери, папа…
Люк чувствовал, как нарастает его раздражение, по мере того как переводил взгляд с разозленной дочери на равнодушного отца и обратно.