– Как попытка спекуляции на фальшивых слухах? – спрашивает она.
– Как будто кто-то добрался до файлов Саймона, чтобы убрать эту конкретную запись. И позаботился, чтобы Саймон не смог ее скорректировать.
– Мне нужно несколько минут, чтобы посовещаться с клиентом, – говорит Мэри.
Меня мутит. Я представлял себе десятки способов, какими вести о Крисе могут дойти до моих родителей, но о таком даже подумать не мог.
– Конечно. Должен сообщить, что мы будем просить ордер на обыск дома Клеев, а не только проверки компьютера Купера и записей в его сотовом телефоне. Теперь он представляет для следствия больший интерес, чем представлял до сих пор.
Мэри держит меня за локоть – не хочет, чтобы я говорил. Зря беспокоится – я бы и не смог, даже если бы постарался.
Раскрытие информации о сексуальной ориентации личности нарушает конституционные права на частную жизнь. Так говорит Мэри, и она грозит привлечь Американский союз гражданских свобод, если полиция разгласит посты Саймона обо мне. Что попало бы в категорию «Слишком мало и очень поздно».
Детектив Чанг изящно обходит острые углы. У полиции нет намерений вторгаться в мою частную жизнь. Но она должна провести расследование. Было бы полезно, если бы я рассказал им все. Только у нас разные определения «всего». В его определение входит мое признание, что я убил Саймона, удалил запись о себе в «Про Это» и заменил ее фальшивкой о стероидах. В чем совершенно нет смысла. Неужели я бы не убрал себя из поста полностью? Или придумал бы что-нибудь, менее угрожающее спортивной карьере? Например, измену Кили с другой девушкой. Это вообще значило бы убить двух зайцев одним выстрелом.
– Это ничего не меняет, – продолжает утверждать Мэри. – У вас по-прежнему нет доказательств, что Купер вообще трогал сайт Саймона. И даже не думайте разглашать конфиденциальную личную информацию ради вашего расследования.
Но это уже не имеет значения. Тайну не сохранить, в этом деле полно утечек с самого начала. И я не могу, просидев час на допросе, выйти, пританцовывая, и сказать отцу, что ничего не изменилось.
Уходя, детектив Чанг ясно дает понять, что в ближайшие дни моя жизнь подвергнется тщательному изучению. Они хотят получить номер телефона Криса. Мэри говорит, что я не обязан его сообщать, но Чанг напоминает, что они получат ордер на проверку моего телефона и все равно его узнают. И с Кили они тоже хотят поговорить. Мэри то и дело угрожает привлечь Американский союз гражданских свобод, а детектив Чанг мягко повторяет, что им необходимо понять мотивы моих действий в недели, предшествующие убийству. Но всем нам ясно, что это значит на самом деле. Моя жизнь станет невыносимой, и я наконец сдамся.