> В продолжение долгой, томительной ночи глядел я с душевным сокрушением на эту таинственную борьбу жизни и смерти —и не мог отбиться от трех слов, из Онегина, трех страшных слов, которые неотвязчиво раздавались в ушах и в голове моей:Ну что ж? Убит!
О, сколько силы и значения в трех словах этих!>407> Ужас невольно обдавал меня с головы до ног —я сидел, не смея дохнуть, и думал: «Вот где надо изучать опытную мудрость, философию жизни —здесь, где душа рвется из тела; то>408>, что>7 увидишь>7 здесь>7, не найдешь ни в толстых книгах, ни на шатких>409> кафедрах>8 наших>8».
Когда тоска и боль его одолевали, он крепился усильно и на слова мои «терпеть надо, любезный друг, делать нечего, но не стыдись боли своей, стонай, тебе будет легче»,— отвечал отрывисто: «нет, не надо стонать;>410> жена услышит; и смешно же, чтобы этот вздор меня пересилил; не>411> хочу>10».
Пульс стал упадать приметно, и вскоре исчез вовсе. Руки начали стыть. Ударило два часа пополудни, 29 янв. — и в Пушкине оставалось жизни —только на 3/4 часа! П. раскрыл глаза и попросил моченой морошки. Когда ее принесли, то он сказал внятно: «Позовите жену, пусть она меня покормит». Др.>п Спасский исполнил желание умирающего. Наталья Николаевна опустилась на колени у изголовья смертного одра, '
поднесла ему ложечку, другую — и приникла лицом к челу отходящего мужа. П. погладил ее по голове и сказал: «Ну, ну, ничего, слава Богу, все хорошо!»
Вскоре подошел я к В. А Жуковскому, кн.' Вяземскому' и гр. Виель-горскому и сказал: отходит! Бодрый дух все еще сохранял могущество свое —изредка только полудремотное забвение на несколько секунд туманило мысли и душу. Тогда умирающий, несколько раз, подавал мне руку, сжимал ее и говорил: «Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, выше —ну пойдем!» Опамятовавшись сказал он мне: «Мне было пригрезилось, что я с тобой лезу вверх по этим книгам и полкам, высоко — и голова закружилась»>412>—Немного погодя он опять, не раскрывая глаз, стал искать мою руку и, потянув ее, сказал: «Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе!»
Друзья и ближние, молча, сложа>413> руки>3, окружили изголовье отходящего. Я, по просьбе его, взял его под мышки и приподнял повыше. Он вдруг, будто проснувшись, быстро раскрыл глаза, лицо его прояснилось, и он сказал: «Кончена жизнь». Я не дослышал и спросил тихо: «Что кончено». «Жизнь кончена»,— отвечал он внятно и положительно. «Тяжело дышать, давит» —были последние слова его. Всеместное спокойствие разлилось по всему телу —руки остыли по самые плечи, пальцы на ногах, ступни, колена также, — отрывистое, частое дыхание изменялось более и более на медленное, тихое, протяжное — еще один слабый, едва заметный вздох —и —пропасть необъятная, неизмеримая разделяла уже живых от мертвого!