В. Э. Вацуро, комментируя это письмо Пушкина, считает, что в разговоре с Вяземской Пушкин исказил действительное положение вещей, сказав, что письмо уже послано, и объясняет это так: „Можно думать, что, приняв твердое решение о поединке, Пушкин всеми силами старался избежать помех, которых можно было ждать в первую очередь от ближайших друзей (например, при появлении Вяземского он прекратил разговоры с д’Аршиаком на бале у Разумовской). „Проговорившись>11, Вяземский под влиянием мгновенного раздражения, вызванного веселостью Дантеса, он, вероятнее всего, хотел создать у нее впечатление совершенной неотвратимости развернувшихся затем событий>11 (см.: Письма последних лет. С. 354—357). Скорее всего, письмо было написано 25-го, а отослано 26-го (см. примеч. на с. 490 наст. изд.). Расчет времени позволяет уложить все преддуэльные события в период 26—27 января. Не исключено, однако, что, называя 25 января, княгиня совместила события, соединила воедино какую-то реплику Пушкина на вечере 25-го и разговор, который был у нее с Пушкиным на следующий день, 26 января. Позднее с ее слов Бартенев записал: „Накануне дуэли (подчеркнуто мною.— ЯД) вечером, Пушкин явился на короткое время к княгине Вяземской и сказал ей, что его положение стало невыносимо и что он послал Геккерну вторичный вызов. Князя не было дома. Вечер длился долго. Княгиня Вяземская умоляла Василия Перовского и графа М Ю. Вельегорского дождаться князя и вместе обсудить, какие надо принять меры. Но князь вернулся очень поздно. На другой день Наталья Николаевна прислала сказать <...> о случившемся у них страшном несчастье'>1 (П. в восп. 1974. Т. 2. С. 164). „Вторичный вызов" —ошибка памяти В. Ф. Вяземской. Пушкин, конечно, сказал ей, что послал Геккерну не вызов, а оскорбительное письмо. Вяземский понимал, что теперь вызов будет уже от Геккернов. Скорее всего, узнав от жены о надвигающейся беде, Вяземский не счел возможным или не успел что-либо предпринять.
С. 117. С этим условием я согласился... Приводим более точный перевод этой фразы: „Только на этом основании согласился я не давать хода этому грязному делу и не обесчестить вас в глазах дворов нашего и вашего, к чему я имел и возможность и намерение" (Акад. Т. 16. С. 427). „Возможность" обесчестить Геккерна у Пушкина была во время разговора с Николаем 1 во дворце 23 ноября. Из этих слов следует, что о своей убежденности в причастности Геккерна к составлению анонимного пасквиля Пушкин царю не сказал.
С. 118. к письму от 21 ноября. Щеголев прав, отказываясь принимать это письмо за то, которое в ноябре 1836 г. Пушкин читал Соллогубу. Письмо, писавшееся 21 ноября, было найдено разорванным в кабинете Пушкина после его смерти. Составляя в январе новое письмо, вызвавшее картель, Пушкин пользовался текстом ноябрьского письма, но, как правильно заметил Щеголев, изменил его содержание. Об этих письмах см. выше, с. 482—484 наст. изд.