— На голове у тебя птичье гнездо, а в остальном ты выглядишь ничего.
Я испуганно посмотрела на свое отражение в витрине. Он был прав: волосы у меня стояли дыбом во все стороны. У Эйнштейна такая прическа выглядела достойно и была признаком гениальности, а у меня…
— Я похожа на миссис Рочестер!
— На кого? — не понял Ли.
— Миссис Рочестер, первая жена мистера Рочестера, ну, из «Джейн Эйр».
Ли по-прежнему не догонял.
— Она была сумасшедшая, ее держали в башне, на верхнем этаже. Потом в припадке безумия она подожгла дом и выбросилась из окна.
Ли громко рассмеялся.
— Не вижу ничего смешного, — обиделась я, — из-за нее Джейн Эйр не могла выйти замуж на своего возлюбленного.
Ли смеялся:
— От усталости тебе лезет в голову всякий вздор. Пойдем. У «Фелипе» никто не обратит внимания на твою прическу.
«Фелипе» оказался элитным баром в подвальчике, где когда-то, должно быть, бедный сапожник растил своих восьмерых отпрысков и тачал сапоги. Теперь это место благоухало настоящим колумбийским кофе. Здесь не было ни жары, ни комаров, стояли коричневые кожаные кресла, маленькая барная стойка и плетеные ширмы. На потолке неспешно крутилась пара вентиляторов, негромко играла музыка Buena Vista Social Club. А Ли был прав: отличное местечко. Кроме нас в баре было только два посетителя: за одним из дальних столиков сидели джентльмены в строгих костюмах, по виду — вылитые агенты МИ-6.
К нам подошел официант в черной рубашке и черном же фартуке, и Ли заказал два каких-то Espressicon Раппа, ведомых ему одному.
— У твоей матери так много работы? — спросил Ли.
Официант принес две дымящиеся чашки кофе и тарелочку с кукурузными лепешками.
— Арепас, — Ли протянул мне тарелку, — колумбийская штучка. У Фелипе они лучшие в Лондоне.
Даже если бы это был банальный бигмак, я была бы счастлива, так хотелось есть. Вкусно было фантастически. Никогда еще такого не ела.
Ли подождал, пока я уничтожу пару арепас, и продолжил допрос.
— Ну, так что происходит? Почему ты каждый день опаздываешь, а потом засыпаешь на уроках? У твоей матери действительно так много работы?
— Да что тебе за печаль? — отмахнулась я, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Ты мне кое-что должна, — безжалостно настаивал Ли, — ну так как, твоя мать так зашивается на работе?
— Да нет, обычно работы не много. Но вчера было много: целое общество собралось, а для матери если больше трех гостей, то уже много.
— Так сколько она тебе платит? — поинтересовался Ли.
— Ну ты что, это же моя мама! — возмутилась я.
— И что, — невозмутимо отвечал Ли, — хочешь сказать, что ничего не зарабатываешь? Совсем ничего?