– А почему нет? – Рагнвальд удивился ее изумлению. – Мы с ней настоящая пара, во всем ровня друг другу, и она тоже этого хочет, можешь не сомневаться! Если она станет моей женой, мы уравняемся с Кнютлингами. И тогда я смогу получить наши родовые земли как ее приданое!
– Пока что это мое приданое! – пробормотала задетая Гуннхильд.
– Вот так сложилось, что эти земли должны быть принесены в приданое дважды, чтобы вернуться к прежним владельцам, – усмехнулся Рагнвальд. – В жизни много удивительного, ты не замечала? Но Горму должна понравиться эта мысль: он прочнее удержит власть над Хейдабьором, если там будет править его зять, к тому же прямой потомок прежних владельцев.
– Но скорее Горм отдаст эти земли… Харальду. – Гуннхильд с явным неудовольствием произнесла это имя. – Сыну, а не дочери.
– А вот когда ему придется выбирать, нам поможет поддержка епископа и Оттона. К тому же Харальд… сложный человек. Он может погибнуть, может поссориться с отцом – мало ли что?
И Рагнвальд подмигнул ей. Гуннхильд не знала, как это понимать: как простую попытку подбодрить или намек на еще какой-то замысел из тех, строить которые ее брат деятельно начал еще в то время, когда рана мешала ему делать что-либо другое.
Ингер тоже подталкивала их к действию.
– Ну что, ты надумала выходить за Кнута? – однажды вместо приветствия почти набросилась она на Гуннхильд. – Сколько можно тянуть?
– Но что я решаю? Это в воле твоего отца – назначить обручение.
– Ему мешает Харальд! – По возбужденному виду Ингер было ясно, что она только что присутствовала при бурном споре родичей. – Он звереет, когда кто-то из нас заговаривает о вашей свадьбе! Не знаю, что ему не нравится! В Хейдабьоре же ясно сказали, что не желают других конунгов, а если мы попытаемся взять вик силой, они скорее отдадутся под покровительство Оттона! Там много христиан, а прочим придется хоть поневоле креститься, чтобы избежать мести богов! Они ведь клялись вашим предкам в верности именами Фрейра и Ньёрда! А Харальд говорит, что Отта поддержит тех конунгов, кто перейдет в Христову веру!
При этих словах Рагнвальд бросил на сестру взгляд: об этом и он говорил ей.
– А Харальд говорит, что скорее сам согласится креститься и при поддержке Отты получит Хейдабьор, чем допустит родство с Инглингами! – яростно продолжала Ингер.
Гуннхильд ясно видела, что нежелание брата родниться с Инглингами сильно задевает саму Ингер. Рагнвальд и в этом был прав.
– Успокойся! – Рагнвальд потянулся, поймал Ингер за руку, притянул к себе и посадил на ложе рядом. В последнее время он уже не лежал, а больше сидел на своем ложе, хотя вставать и ходить еще не мог. – Твой отец – благоразумный и мудрый человек. Он сумеет укротить вашего гордеца. Зачем нам Отта-кейсар, все эти саксы, христиане, епископы, римский папа, хромой тролль? Горму не больше других надо, чтобы его из самого Рима учили, как жить и править своей страной. Мы, даны, со своей землей и своими делами разберемся сами. Инглинги и Кнютлинги – потомки одних и тех же богов. И гораздо лучше нам укрепить связи с богами наших предков, чем искать чужих. С Хейдабьором нельзя не считаться, в этом все мы согласны. И Хейдабьор примет правителя, который будет состоять в родстве с Годфредом Грозным и являться его законным наследником. Это может быть твой брат Кнут, если он женится на моей сестре. Да и ты сама могла бы стать королевой в Слиасторпе, разве нет? – Он сжал руку Ингер и подмигнул. – Разве ты не хочешь быть королевой? Ты ведь ничем не хуже твоей сестры Гунн, которая была королевой в Норвегии. По мне, так гораздо лучше.