Баррикады построим. Полиция на нашу сторону вся перейдет. А солдаты все равно не будут стрелять — кто же стреляет в собственный народ? И будет у нас настоящая правильная народная революция.
— Но мы-то терпеть не будем, — жарко шептал в ухо Степан. — Мы все-таки свободные люди в свободной стране. Я сразу понял, что все — брехня. Не имеют они права ограничивать нашу свободу. Не было решения суда, чтобы настоящую тюрьму организовывать. Да и ничего мы еще такого не сделали, чтобы — в тюрьму. … Через день их было уже пятеро. Они отходили в угол и негромко обсуждали, что и как. Выходило, что все были уверены — вовсе нет в городе никакой эпидемии. А этот, то ли учитель, то ли врач, просто казачок засланный. Ишь, прислушивается ко всему. В разговоры лезет.
Разъясняет. Это, как всегда в тюрьме — подсаживают своего человека, чтобы знать, чтобы выспрашивать. И чтобы запугивать. Но нас уже не запугать! А этот все говорит, говорит:
— Вот есть, например, знакомый всем вирус бешенства. До сих пор без лечения — стопроцентная смерть для человека. Знаете, да? А как лечили бешенство, оно же водобоязнь, скажем, во Франции еще лет триста-двести назад? О-о-о… Зараженного зажимали между двумя матрацами — и все. Сядут на него и ждут, пока задохнется и успокоится. Или еще проще — резали вены на руках и ногах и спускали кровь, пока не умрет. Дикие были люди. А нас-то всего лишь изолировали. Да не как больных, а как здоровых — от больных. Еще чуть потерпеть — и отпустят. Через неделю на лежащего на своей кровати то ли учителя, то ли врача смотрели с подозрением и даже с неприязнью уже процентов девяносто карантинных жителей. А ведь верно парни говорят — самая натуральная тюрьма. Никакой тебе свободы. Никаких разъяснений.
Эпидемия, говорите? Да есть ли эта эпидемия? Что-то никакой эпидемии никто и не знает… … Капитан с тоской смотрел в окно на колючую проволоку. Считал прошедшие дни. Скорей бы этих отправить туда, куда им всем было нужно. Тогда можно будет и самим выйти из города, переждать в армейском карантине, сколько положено — и к семьям, домой. Военврач бухтел негромко, инструктируя молодого лейтенанта, призванного из резерва:
— Одним из признаков заражения является изменение взглядов человека. Имеется в виду — резкое изменение, как после настоящей и долгой промывки мозгов, понятно я объясняю? На первом этапе — всего лишь общее недовольство. Возможно, это именно вирус вызывает такое чувство. Есть ведь такие вирусы и такие паразиты, которые заставляют носителей делать то, что они приказывают. Они так влияют на синапсы, что человек видит не то, что есть, думает не так, как обычно… И тут начинается вторая стадия заражения.