Амалия перестала слушать. Ей показалось, что Георгий Алексеевич раздумал ехать на почту, а раз так, вина он мог обсуждать до бесконечности. Вспомнив, что не успела дочитать вчерашний роман, гостья ушла к себе и села с книгой у окна. Бывают тексты, может быть, несовершенные, но в их мир хочется войти, подружиться с героем и порадоваться его успехам; а бывают тексты мастеровитые, куда входишь, как в вагон, едущий от одной остановки до другой, – и как только выходишь из этого вагона, перевернув последнюю страницу, немедленно забываешь и его, и героев-попутчиков. Начав читать с места, на котором остановилась, Амалия обнаружила, что начисто забыла имя поклонника героини, как и имя врага, строившего многочисленные и ужасающие козни, так что ей пришлось вернуться на несколько страниц назад, чтобы вспомнить, кто есть кто.
К обеду приехали сыновья Киреевых: Владимир – серьезный молодой студент в очках, с темными усиками, которыми он явно гордился, и Алексей – флегматичного вида щекастый увалень-гимназист с оттопыренными розовыми ушами. Старший смахивал на отца в молодости, младший пошел больше в мать. От присутствия в доме сыновей Наталья Дмитриевна сразу похорошела, посветлела лицом и стала хлопотать с удвоенной энергией, чтобы устроить для детей все как можно лучше. Через некоторое время вернулся и Георгий Алексеевич, который все-таки съездил на почту и получил адресованное ему письмо. С детьми он пытался играть роль отца семейства, покровительственным тоном задавал вопросы об учебе, об университетских делах, но чувствовалось, что в семье он все же играет вторую скрипку. Младшие Киреевы скорее были симпатичны Амалии, но от нее не укрылось, что они относятся к князю чуть ли не свысока – как к старому докучному родственнику.
За обедом Петр Александрович к случаю рассказал придворный анекдот из николаевских времен:
– Когда граф Канкрин[1] серьезно заболел, герцог Лейхтенбергский[2] спросил у своего знакомого: «Quelles nouvelles a-t-on aujourd>’hui de la santé de Cancrine?» – «De fort mauvaises, il va beaucoup mieux»[3].
– Кто такой Канкрин? – спросил Владимир.
– Он был министром финансов, – ответил князь.
– А герцог Лейхтенбергский? – ломающимся подростковым голосом осведомился Алексей.
Петр Александрович бросил на него быстрый взгляд и стал смотреть в свою тарелку. Хозяин дома объяснил, что герцог был зятем императора Николая.
– А снег-то больше не идет! – вдруг всполошилась Наталья Дмитриевна. – И даже солнце выглянуло! – Снег перестал идти еще до обеда, и солнце показалось примерно тогда же, но она словно только что это заметила. – Госпожа баронесса, отчего вы ничего не едите? Неужели вам не нравится?