– Хотел постучать, вижу, дверь почему-то приоткрыта… – начал он объяснять, но увидел Бутурлина и остановился.
– Заходи, тут у меня следователь, отличный малый, – приветствовал гостя Киреев, расплываясь в улыбке. – Представляешь, моя мачеха померла.
– Очень приятно, – пробормотал гость, снимая фуражку. Было не совсем понятно, то ли ему приятно знакомство, то ли тот факт, что Наталья Дмитриевна покинула подлунный мир. – Иван Николаевич Митрохин, учитель.
– Я – Дмитрий Владимирович Бутурлин, и мне о вас уже рассказывали, – ответил следователь, изучая вновь прибывшего. – Вы находились в усадьбе Киреевых незадолго до несчастья. Признаться, я все равно собирался вас отыскать, так что рад, что вы зашли. Садитесь, прошу вас.
Киреев визгливо расхохотался:
– Несчастье… ох, скажете тоже! Какая у вас, однако, профессия странная – называть несчастьем то, от чего другим людям одна польза…
– Какая же польза может быть от убийства? – спросил Бутурлин спокойно. – И кому, кроме вас, мешала Наталья Дмитриевна?
– Да взять хотя бы папашу, которому она надоела хуже горькой редьки, – хмыкнул Киреев. – А его любезная? Мария Максимовна Игнатьева, если вы еще не знаете, твердо вознамерилась стать законной госпожой Киреевой. Только как же быть, если место уже занято?
– Есть же развод, в конце концов, – заметил следователь.
– Ра-азвод, – протянул Киреев, гримасничая. – Ага, как же! Там на одних взятках в консистории разоришься… а законным путем разводиться – такая канитель выйдет, что не рад будешь.
Тем временем Митрохин устроился на краешке второго стула, который находился в комнате и стоял как бы в нише, образованной скосом крыши в этом месте. Положив фуражку на колени, Иван Николаевич молчал и только переводил взгляд с приятеля на следователя и обратно. Лицо учителя ничего не выражало, и Бутурлин затруднялся определить, что гость думает обо всем происходящем. «Интересно, на какой почве они подружились? На пьяницу Митрохин не похож, производит впечатление скромного труженика, у которого каждая копейка на счету… Втирается в доверие к Киреевым или князю Барятинскому? Сложновато – чтобы стать своим у Киреевых, можно найти пути попроще…»
– Скажите, Иван Николаевич, вы хорошо знали Наталью Дмитриевну? – спросил следователь.
– Я ее знал, – просто ответил учитель, – но не уверен, что так уж хорошо. Скажите, а как она умерла?
– Мы устанавливаем, – вывернулся Дмитрий Владимирович. – Как вы думаете, у нее были враги?
– Вот, опять, – пробубнил себе под нос Киреев, зевая. – Были ли враги… и все в лоб… никакой деликатности. А может, это такие враги, которые всю жизнь под друзей маскировались. Может, их и не видно, что они враги. Они, может, в душе ненавидят, а с виду – тихие и неприметные…