– Иными словами, – сказала Амалия, в которой пробудился дух противоречия, – вы будете просто сидеть в кресле и смотреть, если, к примеру, завтра сюда заявится Дмитрий Владимирович Бутурлин и арестует вашего племянника?
Баронесса Корф хотела дать понять князю, что он не прав, но Петру Александровичу понравилось, что на него сердится хорошенькая женщина, отчего она становится еще очаровательнее. Он улыбнулся и немного переместился на сиденье, поудобнее устраиваясь в кресле.
– За моего племянника я не беспокоюсь, госпожа баронесса. К ее исчезновению он непричастен.
– Почему вы так думаете? – спросила Амалия с любопытством.
– Потому что Георгий всегда боялся скандалов, а убийство – это немыслимый скандал. Видите, как я откровенен с вами: я мог бы сказать, что он высокоморальный человек, который в принципе не способен ни на что подобное, но…
– Не вы ли, милостивый государь, только что говорили, что не раз видели, как трусы превращаются в храбрецов, и наоборот, – вмешался Иван Николаевич. – А не могла ли с вашим племянником произойти точно такая же метаморфоза?
– Я слишком хорошо его знаю, – ответил князь спокойно. – Пожалуй, я вам кое-что расскажу, с условием, что все останется между нами. Однажды – это было еще в незабвенные времена крепостного права – Георгий приехал домой и обнаружил, что мать продала соседской помещице девушку, к которой он питал серьезные чувства. Причем мать поступила так умышленно, она еще и услала сына, чтобы он не мог помешать сделке. Повод, согласитесь, вполне достаточный, чтобы устроить скандал и хотя бы высказать все, что думаешь о поступке матери. Вместо этого мой племянник залился слезами, рухнул на диван и стал причитать: «Как вы могли! Ах, как вы могли!» Потом заперся у себя в комнате, день отказывался от пищи, а на следующее утро откушал с отменным аппетитом, и даже румянец на щеках никуда у него не делся. Я знаю все это, потому что его мать – моя сестра – настоятельно попросила меня тогда присутствовать, она опасалась, как бы Георгий не решился на что-нибудь отчаянное. Но он, как видите, не из породы бунтарей и вообще не из тех людей, которые идут на рискованные действия. Странно, впрочем, что даже его близким это приходится объяснять – незадолго до вас ко мне приходил его сын и тоже все пытался выяснить, не может ли быть его отец причастен к исчезновению матери.
– А кто именно приходил? – спросила Амалия.
– Володя. Он вообще, по-моему, больше всех переживает из-за случившегося. Георгий Алексеевич встревожен, но твердит, что все образуется, а Алексей, кажется, даже не понимает, что происходит.