— Мне кажется, — женщина посмотрела в потолок, — месяцев шесть. Да, определенно шесть.
— Вас нанимала сама покойная?
— Нанимала госпожа Джефферсон, да. Какая же чудесная была женщина… — губы Беранжер Пьярд затряслись.
— Хорошо. Что входило в ваши служебные обязанности?
— Госпожа Джефферсон очень много работала. Поэтому все, что так или иначе было связано с домом, я по ее просьбе взяла на себя. И уборка, и корреспонденция, и обновление систем, и готовка — все это мне нужно было обеспечивать. По сути, я делала так, чтобы она приходила к себе домой без ощущения, что ей после работы надо еще чем-то заниматься.
— Господин Кравиц проживал с ней? — послышался очередной вопрос прокурора.
— Да. Он к ней приехал незадолго до того, как я туда пришла.
— Вы знаете, где жил ее супруг до этого?
— Да, конечно. Она рассказывала, что живут они с мужем в Австралии, что она приехала сюда, в Сан-Паулу, по контракту, и что муж ее сначала остался в Сиднее.
— Почему муж к ней вдруг приехал? Знали вы?
— Нет, не знала. Никто со мной на эти темы не разговаривал.
— Как у них складывались отношения?
— Могу только свое ощущение сказать…
— Скажите.
— У меня было чувство, что они не муж и жена. Холодно общались. Я бы сказала, что почти не общались.
— Ссоры, ругань? Было такое? — уточнил прокурор.
— Поначалу не было. А вот через месяц где-то как пошло… Ругались часто, на повышенных тонах разговаривали.
— О чем?
— Вы знаете, я не слушала. Я слышала, конечно, но не слушала. Вообще старалась не лезть. Это не мое дело, понимаете?
— То есть совсем не знаете, из-за чего они ссорились?
— Можно и так сказать, — ответила свидетель. — Разве что примерно за месяц до того, как госпожа Джефферсон умерла, они говорили о ребенке каком-то.
— О каком?
— Да неловко как-то…
— Отвечайте, — послышался строгий голос судьи.
— Мне по их разговорам показалось, что госпожа Джефферсон была беременна. И как будто отцом был не господин Кравиц. Но это только то, что я слышала! А уж как там у них было…
— Во время ссоры или при каких-либо других обстоятельствах подсудимый угрожал Стефани Джефферсон убийством? — продолжил допрос прокурор Брасио.
— Ну, — свидетельница тяжело выдохнула, — да, он говорил такое. Но, понимаете, я же не знаю, правда ли он так думал или просто хотел позлить госпожу Джефферсон. Говорил уверенно, да. Часто говорил.
— Что конкретно говорил?
— Ну, я сейчас так уж и не вспомню всего. Но он, прошу прощения, сукой ее называл. Говорил часто, что придушит ее собственными руками, чтобы ее ублюдок, как он говорил, подох в этой мерзкой вонючей сучке. Простите меня! Просто он так говорил часто. Прям так и говорил, вот этими словами! И вы, — она обратилась к Кравицу, — простите меня! Но вы же так говорили!