— То есть судья должен испытывать какие-то чувства к осужденному? — спросил Лукас.
— Нет, что вы. Высокие судьи ведь тоже люди, у них есть чувства, в том числе и сожаление, и переживание за того, кто в камере. Если бы я, к примеру, была высоким судьей, то мне, бесспорно, хотелось, чтобы все осужденные выходили на волю — я люблю и ценю людей. Но это совершенно не означает, что я была бы заинтересована, пристрастна. А вот если бы к креслу был прикован мой отец или, скажем, мой сын, моя жена, мой враг, то моя кровь, коснувшись ядра, вела бы себя совсем не так, как надо.
— Хорошо, спасибо, госпожа Миллер, — сказал Арманду.
— А кроме того, неправильная реакция ядра может быть обусловлена тем, что в ходе процесса была использована не ДНК убитого, а чья-то другая.
— Это маловероятно, — парировал Арманду.
— Господа, — продолжила Малена, — только я прошу иметь в виду, что пусть ядро и повело себя не вполне адекватно в плане произошедших в нем химических процессов, это не является свидетельством неправильного приговора. Я это к тому, что даже при такой неожиданной реакции ядра нельзя говорить о том, что человек невиновен.
— Мы учтем это, — ответил Арманду.
— Капитан, я прошу сориентировать меня по дальнейшим действиям.
— Госпожа Миллер, я сейчас беседую с вами вне процессуального поля. У нас нет дела, нет даже предварительной проверки. Но боюсь, что по результатам нашего с вами разговора мне нужно будет пообщаться с прокурором и понять, как нам действовать дальше, если вообще действовать.
— Конечно, действовать, — послышался уверенный голос Малены. — Это экстраординарное событие, и если вы решите не давать делу ход, то я на основании полученных от вас файлов все равно сделаю официальное заявление в наш местный отдел полиции.
— Я вас понял, — коротко ответил Арманду. — Тогда уведомлю вас о результатах разговора с прокурором.
— Замечательно. Хорошего дня, господа! Хотя у нас уже вечер.
— Хорошего вечера, — хором ответили Арманду и Лукас.
Окружной прокурор был более категоричен, чем Арманду. Он санкционировал начало предварительной проверки в режиме секретности и взял ее под личный контроль.
Всю следующую неделю капитан Тоцци и Лукас провели в разговорах с Маленой Миллер и ее коллегами. Они изучили протоколы вживления реагентов каждому из высоких судей, опросили сотрудников Квадрата, готовивших ядро к процессу Кравица и вложивших ДНК профессора Джефферсон в ядро. Они раз за разом отсматривали запись заседания в Квадрате, вертя отдельные кадры буквально пальцами. Отвергнув благодаря экспертному мнению Малены Миллер неактуальные версии, они пришли к выводу о том, что если вся эта история с ядром и имеет под собой какое-то основание, то единственное направление, в котором им остается копать дальше, это небеспристрастность судей. С трудом убедив прокурора санкционировать возбуждение дела, детективы направили в Четвертый окружной суд Сан-Паулу ходатайство о даче разрешения на общение с высокими судьями, поставив на исходящую корреспонденцию гриф «Секретно».