Очень жалел угорь своего друга — сироту Тяя. Трудно ему приходилось, а помочь сироте было некому. Рыба Тяй в батраки нанимался, за любую работу брался, чтоб прокормиться. Где уж тут было о нарядах думать. Так бедняга Тяй круглый год и ходил в одной рваной набедренной повязке.
Рядом с беднягой Тяем угорь всегда себя чувствовал неловко в своем красивом наряде с розовой и алой тесьмой. Поэтому, когда случалась в округе свадьба или собиралась ярмарка, угорь уступал своему другу Тяю красивый наряд, чтобы и он мог пощеголять на празднике. Заботясь о друге, угорь советовал ему упражняться у речных порогов Бё, — вдруг он выиграет состязание и станет воеводой у большой черепахи.
Послушался Тяй угря и начал плавать к речным порогам Бё, упражняться в ловкости и прыжках.
Однажды прыгал Тяй через пороги, вдруг видит: в прибрежных камышах чьи-то черные глаза блестят, — кто это за ним подглядывает? Присмотрелся Тяй и узнал красавицу карасиху.
Захотел он перед карасихой своим искусством блеснуть: то он устремлялся вниз к илистому дну, то выскакивал и летел над водой, то скользил по течению, то плыл против течения. Красавица от него глаз не отрывала.
Притомился Тяй. Подплыл он к камышам, где карасиха пряталась, и запел:
Поднимаю глаза к небесам.
Одинока звезда, как я сам.
Изнывает в разлуке, тоске
Серебристая рыбка моя.
Как мила эта робость твоя,
Серебристая рыбка моя…
Взял бы сеть я с грузилами медными,
Вышел к речке с друзьями отменными
И поймал, изловил бы тебя,
Серебристая рыбка моя!
Почувствовал Тяй, что карасихе эта песня пришлась по душе, и запел еще громче:
Но зубов крокодила боюсь,
Да и гнева дракона страшусь,
Серебристая рыбка моя…
Вздохнула карасиха в камышах и говорит:
— Славно ты поешь! Только одного я понять не могу, откуда ты знаешь, что на небесах живет одинокая звезда?
Обрадовался Тяй, что карасиха тайный смысл его песни сразу постигла и спрашивает:
— Кто это там в камышах? Уж не сестрица ли карасиха?
Карасиха была девица скромная, из камышей выйти не решилась. Лишь зашевелила она розовыми губками и тихонько вымолвила, чтобы только Тяй ее услышал:
— Братец Тяй! Как настанет праздник состязания на речных порогах, оденься понаряднее. Я буду ждать тебя!
— А ты не обманываешь? — откликнулся Тяй. — Ты вправду ждать меня будешь?
Ничего больше не ответила карасиха, вильнула хвостом и ушла в камыши. Закручинился Тяй, стоит на месте, вслед девице смотрит. Вдруг слышит он, издалека ее милый голосок доносится:
Пусть минет три года —
Все буду тебя я ждать.
Пусть минет четыре —
Все стану я тосковать.