Она сказала, что ей надо выбраться из города. Она не говорила, куда она направится, лишь поднялась с кровати – и чуть не порвала швы, когда упала.
Кровопотеря, болеутоляющее и недосып сделали свое дело.
– Тебе нужно отдохнуть, – сказал он Кейт.
Они заплатили за номер. Пусть она остается до утра.
Она. Как будто Август собирался ее бросить. Именно этого хотел Лео. Возможно, и Генри тоже.
– Почему ты тут торчишь? – произнесла Кейт, прочитав его мысли.
Хотя, наверно, у него все было написано на лице.
– Потому, – ответил Август, опускаясь в кресло и положив футляр на пол.
– Я не шучу, – тихо вымолвила Кейт. – Поторопись. Еще светло.
– Я тебя не оставлю, – возразил он.
– Почему? – спросила Кейт.
Она пока не требовала, чтобы он убирался восвояси.
– Знаешь, я ведь остаюсь не только ради тебя. Ты представляешь, что будет, если договор будет разорван и в городе снова начнется война за территорию?
– Умрут люди, – бесцветным голосом проговорила Кейт.
– Умрут люди, – эхом отозвался Август и подумал про Ильзу.
Она живет в своей комнатке в окружении звезд. А еще есть та Ильза, которая пела на Пустыре в окружении призраков.
– Люди смертны, – пробормотала Кейт.
Она откинулась на подушки и принялась вертеть в руках медальон.
Августу стало зябко. Его одежда до сих пор не высохла. Он отвернулся и, чувствуя спиной взгляд Кейт, стянул с себя рубашку, открыв черные отметины, которые вились вокруг его рук и подобно корням оплетали грудь и спину.
Он опустил шторы, прячась от солнечного света. Его мутило от усталости. Кровать была всего одна, поэтому он сел возле окна, прислонившись к потускневшим обоям. Кейт молча кинула с кровати подушку. Август растянулся на потрепанном ковре и сунул подушку под голову.
В комнате никто не проронил ни слова.
Мотель был клубком приглушенных созвучий: капающая вода, отдаленные голоса, жужжание электроприборов, а за ними – гудение автомобилей и стук каблуков по асфальту. Августу не хватало плеера и сотен привычных звуков, которые сопровождали жизнь компаунда – каждый из них помогал заглушать очередь выстрелов в его голове.
И вдруг зазвучала милосердная музыка.
Август открыл глаза и обнаружил, что Кейт возится с радиоприемником у кровати.
– Ненавижу тишину, – буркнула она, переходя от станции, передававшей классику, к низкому, глухому ритму ударных.
Кейт нашла в полутьме комнаты его взгляд, одарила слабой улыбкой и осторожно забралась под одеяло. Через несколько минут ее дыхание выровнялось, и Август понял, что Кейт уснула.
Пытаясь задремать, Август позволил себе погрузиться в песни, плыть мимо слов по инструментам, расплетать и сплетать такты. Он чувствовал себя донельзя измученным. Потолок ходил ходуном, а по телу пробегала нервная дрожь.