– Нет, – сказал я. – Самоубийство тут ни при чем. Это вопрос чисто философский.
По выражению их лиц было понятно, что верить моим утверждениям про философию они не собирались. Может быть, они были правы. Я тогда был на грани. Я и сейчас на грани.
– Таблетки пьешь? – поинтересовалась Кэрол. – У тебя такой вид…
– Какой такой?
– Как будто ты снова взялся за старое, – сказала Ева.
Я старался не смотреть ей в глаза. Как она могла узнать, что я опять повторяю пи? Я вел себя тихо.
– Да, – ответил я. – Таблетки я пью.
Я на успокоительных – которые не помогают. Сейчас мне поможет только чудо.
Кэрол уговаривала меня записаться к психологу. Ева уговаривала сходить на йогу, которая помогла ей частично унять гнев по поводу устройства вселенной. Чтобы доказать ей, что я в курсе целительной силы йоги, а заодно пресечь дальнейшие попытки меня к ней склонить, я выполнил вполне сносную, но не слишком продолжительную позу журавля. Аза вечно высмеивала йогу и выходила из себя каждый раз, когда я делал при ней эту позу. Именно поэтому я ее и разучил – чтобы дразнить Азу.
Она, кстати, чертовски трудная не только на вид.
– Я тебя не виню, – сказала Ева, когда я согнулся всем телом, удерживаясь на одних руках. – Я тоже злюсь из-за вещей, которые не могу изменить. Йогой ничего не исправишь. Она только притупляет гнев, а проблемы, связанные с ледяными шапками, темными тигровыми питонами и поймами, никуда не исчезают…
На короткий, очень короткий миг мне стало немного легче. После этого разговора Ева больше не предлагала мне заниматься йогой.
Сейчас три часа ночи, и она снова заходит ко мне в комнату. Я под постоянным надзором.
Она ставит чашку горячего молока мне на стол. Соблазнительно. Горячее молоко – это меньшее из зол, но все-таки зло.
– Солнышко, – говорит она.
– Я занят, – отвечаю я. – Я не слечу с катушек, честное слово.
– А выглядишь так, будто вот-вот слетишь, – говорит она. – И даже если этого не произойдет сейчас, не будешь спать – все равно скоро выйдешь из строя.
– А что, если бы Кэрол умерла? – спрашиваю я. – Ты бы смогла спать? – Я сразу же сожалею о своих словах.
Ева выглядит подавленной.
– Я бы не спала годами, – говорит она.
– Ну вот, – отвечаю я. – И у меня так.
– Да, но не спать годами невозможно, – говорит она.
– Но ты же сама только что сказала, что не смогла бы заснуть годами.
– Да, сказала, – шепчет она.
– Я могу не спать по трое суток, а позавчера я спал. Каждую ночь после того, как все случилось, я спал по четыре часа, – говорю я. – Посплю завтра. А сейчас я работаю.
На самом деле я планирую похороны Азы.