Если только мисс Моженэ этого хочет, — добавил Уэбстер. — Как я понял, она вовсе не такая уж примерная особа.
Да, но миссис Фостер этого не знает. Мне она никогда не нравилась, но миссис Фостер полностью под её влиянием.
Уэбстер это вполне понимал: вдова восхищалась в мисс Моженэ тем, чего недоставало в её собственном характере — способностью не просто справляться с действительностью, но и подчинять её себе.
Единственное, за что она критиковала Мишель, — продолжала Стелла, это за то, что та поклонялась не тем богам. Она говорила, что девушки, попадая в чужой город, должны стараться познакомиться с хорошими людьми, а Мишель знакомилась с плохими. Когда она шла в ресторан или театр, то по возвращении рассказывала не о кинозвездах или театральных знаменитостях, а о скандалистах или гангстерах. Это беспокоило миссис Фостер, но она не винила Мишель за то, что её кузина связалась с мошенником. «Мишель молода, — говорила она, — в детстве она была бедна и считает, что деньги — это главное… Но скоро она поумнеет.
Возможно, — с сомнением буркнул Уэбстер. — Ты говоришь, что никогда её не любила?
Это было взаимно, но не проявлялось до последней недели, когда я работала у мистера Аттербери, до пятницы.
Что же случилось тогда?
Ну, я задержалась немного, потому что утром опоздала. Когда собиралась уходить, заявились пуэрториканцы с какой-то мебелью, один из них упал на лестнице и ушиб голову. Он рассек бровь, и я отвела его в квартиру миссис Фостер — то есть мистера Аттербери, чтобы привести в порядок. Он ругался, как ненормальный. В школе я учила испанский, поэтому попыталась сказать ему, что он ведёт себя как ребенок. И вдруг появилась мисс Моженэ. Она назвала меня шпионкой, велела прекратить допрашивать парня и убираться. Я была рада подчиниться.
В дверь заглянула сиделка, улыбнулась Уэбстеру, напомнив, что его время заканчивается, и ушла. Он спросил Стеллу, не знает ли она имя приятеля мисс Уилсон.
Я не слишком хорошо запоминаю имена, — вздохнула девушка, — но это я запомнила: что-то вроде Даймонд. Помню, я подумала, что если она за него выйдет, то «Перл Даймонд» будет звучать ужасно шикарно. Но само имя звучало как-то иначе…
Диамонте? — подсказал Уэбстер.
Вот-вот. Но она не могла за него выйти, так как он оказался женат.
Это уже становилось интересным. Хотя Перл прошлым вечером дала Бенито номер телефона, она не запустила пальцы в его кудрявые локоны, предпочтя им сияющую лысину Макруни. Неужели она по собственному желанию сменила изобилие на нищету, или же выбор ей навязали?
Это она дала тебе клетчатое пальто? — спросил Уэбстер.