Что-что?
Ты спрашиваешь, что мы делали с остальным шоколадом? Ну, как же ты могла забыть? Мы прятали его в дальнем углу верхнего ящика папиного письменного стола, чтобы никто не мог найти наш шоколад.
А печенье! Какое вкусное было печенье! То, с корицей. Помнишь? Я знала, что ты вспомнишь печенье с корицей!
А помнишь того рыжего мальчишку?
У него еще были штанишки в зеленую клетку и коричневый шнурок, вплетенный в воротник голубенькой рубашки.
Странный был мальчишка. Не играл ни с кем. Сидел один в углу и что-то строил из конструктора. А потом приходили другие мальчишки и рушили все, что он сделал. А он не плакал. Он же мужчина! Настоящий такой мужчина. Он молча смотрел на то, как ломали его город. А когда они уходили, отстраивал его заново.
А на улице? Он же и там ни с кем не играл. Станет у забора, и смотрит куда-то вдаль. А когда летел самолет, и все бежали за ним с криками „Самолет!!!“, он один не бежал. Посмотрит в небо. Проводит взглядом железную птицу. Но не бежит.
Никто его не понимал. Только я понимала.
Ты не помнишь, как его звали? И я не помню… Какая же память стала плохая. Старею. Я ведь совсем уже старая, моя милая кукла. Мне целых шесть лет!
Обязательно найду его, когда совсем вырасту. Почему-то мне кажется, что встретимся мы с ним, когда нам будет по шестнадцать лет, чтобы уже никогда не расставаться. Правильно? Ты тоже так думаешь, что так и будет? Ну, вот и хорошо.»
— Что делаешь? — проснувшись, Анфиса чмокнула Сашу в щеку.
— Да, так. Пытаюсь писать. Чего ты так рано встала?
— Дай почитать, что уже написал.
— Да я не знаю. У меня не очень-то получается, — начал, было, Саша, но Анфиса уже взяла в руки исписанный лист.
— Последнее письмо, — вслух прочитала она.
— Анфиса, отдай, — попросил Саша.
— Сейчас прочитаю и отдам, — читая, ответила Анфиса, одновременно доставая из холодильника плавленый сырок.
Кроме трусиков и облегающей майки без рукавов на ней ничего не было. Саша захотел ее. Такое с ним было второй раз в жизни. Да и то, первый раз просто из интереса. Он был ребенком, и не знал, что мужчин тоже можно любить и хотеть. А сейчас ему по-настоящему захотелось овладеть девушкой, которая была его лучшим другом с самого детства.
— Здорово! — заключила Анфиса, кладя листик обратно на стол перед Сашей. Ее слова вывели его из состояния влюбленного транса.
Это была любовь. Гея и девушки. Раньше эта любовь была как к единственному оставшемуся родному человеку, а теперь он любил ее как женщину. И понял это именно в это утро.
Сексологи называют это «бисексуальностью» — наличие полового влечения к лицам обоего пола.