– Элли, – тихо произнес, не оборачиваясь. – Нас ждет прекрасный долгий путь. Ты ведь не разочаруешь меня?
– Нет, – выдавила она.
– Вот и отлично. Празднуй, дорогая. Сегодня твой день. А я устал.
С этими словами он проследовал к дверному проему и вышел из зала.
Учителя принялись тихо переговариваться, а карлики подбежали к трупу собрата и потащили его прочь от стола.
Элли невыносимо захотелось побыть одной. Хотя бы пять минут. Она вышла из-за стола и, стараясь не обращать внимания на пристальные взгляды учителей, чуть ли не бегом пересекла зал и вышла наружу.
Она встала между колонн у основания широкой лестницы. Увидела громадное, будто состоящее из черного дыма, чудовище, пробирающееся среди развалин. Медленно перебирая паучьими лапами, Скиталец двигался прочь от дворца. Каждый его вдох сопровождался глухим утробным гулом, а выдох – протяжным стоном.
Глядя ему вслед, Элли подумала, что сказка оказалась страшной, а чудеса темными. Свое будущее она сейчас представляла смутно, но в одном была уверена твердо: чему бы ее здесь ни научили, она не забудет то, чему учили мама с папой – быть хорошим человеком.
Но все меняется, и уже через год Элли заберет у учителя Хидэеси самурайский меч и безжалостно отрубит головы троим карликам. Как и Скиталец в день ее воскрешения, она будет твердить: «Они это заслужили!»
Да, сказка оказалась страшной, а чудеса темными, но скоро Элли увидит в этом свое очарование.
* * *
Ольга проглотила две таблетки аспирина, запила их морсом и уже через минуту погрузилась в сон. Ей снился Древний город, учителя. Она снова была тринадцатилетней девочкой по имени Элли. Девочкой, попавшей в сказку. Желтое небо в брызгах салюта, звуки свирелей и скрипок, Джонни Депп в черном цилиндре… и красный шарик с надписью «С новой жизнью!».
После того как Ольга ушла, Алина еще какое-то время сидела за столом и глядела апатично на пламя свечи. Сознание было ясное, как никогда, и где-то на его задворках внутренний голос шептал: «Доверься Ольге. Все равно ведь нет выбора. Так будет проще, так будет правильно…»
Но она чувствовала, как постепенно нарастает гнев, делая этот трусливый голосок все тише и тише. А с гневом росла уверенность, что даже из такой мерзкой ситуации должен быть выход. И какая она, к черту, мать, если, сложив лапки, отдаст собственного сына какому-то демону?
Когда гнев достиг пика, Алина ощутила ненависть к себе. Ведь, слушая Ольгу, почти сдалась, даже не пытаясь бороться. Как всегда, спряталась за стеной «Будь что будет». Да будь она проклята, эта стена! Алина плюнула бы сейчас самой себе в лицо, если бы могла.