– Нет, Оля, я так просто не сдамся, – прошептала.
В каком-то порыве вскочила как ошпаренная, схватила за спинку стул и с яростью швырнула его в стену. Грохот резанул по нервам, но этот разорвавший гробовую тишину звук был как выстрел перед стартом, он породил отчаянную мысль: «Взять Максимку на руки и бежать!»
Алина устремилась к дивану, протянула руки к сыну и тут же почувствовала, как ладони погрузились в вязкую, горячую невидимую преграду.
Вскрикнула, отшатнулась и, не раздумывая, повторила попытку. Кожу обожгло, от боли в глазах потемнело, но она терпела, стараясь прорвать невидимую преграду и дотянуться до сына. Когда пальцы почти коснулись его лица, под ногти будто иглы вогнали. Алина застонала, отпрянула от дивана.
– Максим, проснись! – выкрикнула. – Проснись!
Но он не реагировал. Его дыхание было ровным, веки чуть подрагивали.
Алина запустила ноющие от боли пальцы в свои волосы и некоторое время стояла так в полной растерянности, потом выдавила с напряжением в голосе:
– Ладно, Оля, ладно… Мы еще посмотрим!
Она стремительно вышла из гостиной, взяла на кухне чайник с водой, рукавицы-прихватки и вернулась к сыну.
– Так… ладно.
Поколебалась пару секунд и вылила немного воды из чайника на лицо Максимки.
Тот даже не поморщился.
– Да проснись же ты! – со злостью выкрикнула Алина и швырнула чайник на пол.
Она чувствовала, как сквозь гнев пробивается новая волна отчаяния. Максимка был так близок и так недоступен. Эта магия Ольги казалась ей мерзкой насмешкой, неописуемой подлостью. К горлу подкатил горький комок, Алина с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Натянула на ладони рукавицы, взмолилась:
– Господи, помоги!
Задержала дыхание, мысленно досчитала до трех и потянулась к сыну. Руки обожгло. Алина завыла сквозь стиснутые зубы, но решила терпеть до последнего. Внушила себе, что стоит лишь коснуться сына, и магия рассеется. Боль раскаленными иглами вонзалась в пальцы, ладони, запястья и ползла выше к предплечьям. Рукавицы были абсолютно бесполезны. Иллюзорная преграда оказалась слишком крепка, и уже на грани потери сознания Алина сдалась, отступила, сорвала рукавицы. Хотелось кричать, выплеснуть наружу злость, хотелось ломать стулья о стены, крушить всю мебель в этом проклятом доме…
И ей стоило больших усилий, чтобы взять себя в руки.
«Спокойно! – мысленно твердила она. – Спокойно, спокойно!..»
У нее еще хватало здравого смысла, чтобы сознавать: если начнется истерика, то и до сумасшествия недалеко.
– Это еще не все, Оля, – произнесла, чтобы собственным голосом поддержать в себе угасающую надежду.