Юноша осмотрел суму брата-наставника, и забрал деньги – фавильские серебряные кнаты, большие, с герцогской короной на одной стороне и надписью «Во славу» с другой. Набил собственную поклажу съестными припасами так, что она едва не лопнула, и приступил к похоронам.
У Эрвина не было лопаты, чтобы рыть могилы, но он спрятал тела в глубокую расщелину и заложил камнями, чтобы дикие звери не добрались до них. Еще он провел заупокойную службу, как положено, чтобы Вечность приняла души погибших.
– Вот я и один, – сказал он, чувствуя сосущую пустоту в сердце.
Всегда, сколько помнил, вокруг находились братья, послушники и монахи, и он не ведал, что такое одиночество. Теперь, похоже, Эрвину предстояло узнать, что это за штука, причем не с чужих слов, а самому пережить его.
Когда ручей, около которого на них напали людоеды, пропал из виду, ему вспомнилось изречение из «Неимоверных Записок» Ваги Огненный Рот, еретического, почти запретного сочинения, неведомо как уцелевшего на полках монастырской библиотеки.
«Слепцы бредут через густой туман, взыскуя Вечности, и это называется жизнью» – писал мудрец, и он, судя по всему, разбирался в таких делах.
Халльвард огляделся.
– Вот это жопа, полная срань, провалиться мне три раза, – сказал он. – Чтобы тебя зомби в жопу трахнули, некромант клятый.
Но Найгер и так был мертв, а с ним обратились в пепел обещанные деньги, если они вообще были. Погибли соратники, с которыми прошел бесчисленное множество схваток и не одну сотню миль.
Придется забрать их снаряжение, лошадей, все продать и догонять роту в одиночку.
Но не успел Халльвард даже избавиться от доспехов, как то место на боку, куда его несколько дней назад ткнули ножом, вспыхнуло огнем. Перед глазами закружилось, ноги подогнулись, и он обнаружил, что лежит на животе, неловко подмяв руку.
Вытащил ее и попытался встать, но не сумел, мышцы вроде бы сократились, но ничего не вышло. Только выступил на лбу пот, и вновь резко и сильно заболело там, где недавно была рана.
Похоже, чародей из Сивара то ли обманул наемников, то ли схалтурил.
Халльвард нередко получал раны, пару раз тяжелые, но никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.
– Вставай, падаль, – прохрипел он, обращаясь к себе.
С третьей попытки смог подняться на колени, но тут же едва не упал, в глазах потемнело. Переждал этот приступ, и встал на ноги, шатаясь, словно после славной попойки, сипя и хрипя.
Он тут один, и на помощь придет разве что сонный мертвяк, не вылезший из руин вместе с сородичами.
Халльвард сумел дошагать до останков Большого Рилда, и подобрал его меч. Двуручник показался неожиданно тяжелым, хотя раньше легко управлялся с ним одной рукой.