— Государь! Поберегись! Пришибём, мать……… так! — чуть под трактор не попали, пока смотрели, — Хреналь вы тут стоите? Вон, тротуар же есть!
Тракторист удалился, ругаясь попутно, тащит иголки в ткацкий барак.
— Вот посмели бы так с тем хмырём говорить? — я улыбнулся, — Небось, плёткой бы уже зашиб, уважения требуя. А мне такое вот отношение, когда на мои ошибки каждый указать может, да не бояться того, вот — самое главное уважение! Нас сейчас мало, но каждый, — повторяю, — каждый у нас на вес золота, со своими мыслями, навыками, умениями. И хочу я чтобы Вовка мой жил также, чтобы люди сначала, а все остальное — потом.
— Ага, но и у нас тоже порядок наводить надо, — дед делано возмутился, — ишь чего удумали! На государя лаяться! Плетьми их да в поруб! А то чести попрание случится!
Дед встал в горделивую позу, дурачась, да шапку на манер короны натянул поглубже. Я заржал, потом — мужики и бабами вокруг нас, потом и дед прыснул. Нормально, так и надо, чтобы без пафоса лишнего.
— Всех сгною! Мужикам — постель мне греть! Бабам… Ой! Перепутал! — дед надрывался дурным голосом, пародируя хмыря, народ покатывается со смеху, — Воинов запрячь! Коней — напоить! Опять не то!
Так, со смехом и дошли до водокачки. Спустились, там чесночный дух стоит и половина ГБ собралась.
— Чего случилось?
— Да эти, — парень-писарь ткнул в клетку, снимая противогаз — мы их развязать хотели, а они давай кидаться, чуть решётку не выломали. Ну мы их того, гранатой успокоили.
В камере выли пленные, она у нас одна, те лежат в ней по углам, плачут да лаются. Слёзы пускают, уроды, не от осознания вины, а от чеснока. А ругаются так, что сейчас ещё на пару лет себе наговорят.
— Слушай меня, Венцеслав Болеславович, — я подошёл к клетке, хмырь посмотрел на меня зло и с выражением победы в красных от чеснока глазах.
Думает, я его по отчеству зову, ибо осознал какая важная птица передо мной, сейчас шапку сниму да на коленях умолять буду. Щаз!
— Ты и подельники твои предстанете перед судом. Через седмицу. Поручение князя своего ты не выполнил, да срок его выполнения сорвал, действиями своими. О том князю будет отдельно написано. Суд пройдёт — по его результатам срок получишь и штраф заплатишь. Отсидишь — потом домой уйдёшь. Я всё сказал.
— Да ты… Ты!!! Ты знаешь на кого… — ну и так далее, как есть придурок.
— Отмойте их через неделю, пусть не воняют, — попросил я ребят из ГБ, те только ухмыльнулись, мол, не учи ученных.
— Парашу, дурни, опрокинули, вот и сидят… в своём, — сказал писарь, — несите шланг, сейчас мы хоть пол помоем…