— Вот тут сын твой ночует, его тумбочка да кровать.
Федя присел, прижал к себе мешок, с которым не расставался. Дневальный ему показал что в тумбочке, там «мыльно-рыльные», мелочёвка детская. Дверь отворилась — и в помещения с шумом ввалилась толпа пацанов.
— Папа! — закричал один мелкий, бритый наголо, мы вшей боялись, и бросился к отцу.
Вот так вот. Папа — он и в Африке папа, и звучит почти одинаково везде. Федя широко руки растворил, крепко обнял сына. Сцену прервал суворовец постарше:
— Карелин! Равнясь! — Федин сын вскочил, как ужаленный, вытянулся, — Государь в помещении — а ты тут такое устраиваешь!
Наконец, все обратили внимание на меня. Пацаны по команде дежурного построились, дневальный опять доложился.
— Вольно! — сказал я.
Ребята разошлись по комнате, Федин мелкий подошёл ко мне, и с жалостливым видом, на корявейшем русском спросил:
— Государь! Разреши… — это примерно треть его знаний русского языка на данный момент, кроме команд.
Я махнул рукой — парень, кстати, тоже Федя, имена у них с отцом похожи, бросился опять к папе. Тот сидел и не дышал — строго у нас тут всё. Постепенно к Феде-старшему начали подтягиваться другие корельские ребята. Живо начали ему что-то рассказывать, активно жестикулируя. Корел гладил сына, сам что-то рассказывал детям. Наконец, опомнился, и начал доставать из своего мешка нехитрую снедь. Там хлеб, мясо вяленое, засахарившийся мёд. Ребята разбирали, благодарили. Потом застыли со всем этим, и повернулись к дневальному. Приём пищи-то в расположении запрещён! Пришлось вмешаться:
— Всё это на ужин на стол поставим, для всех воспитанников. Федя-старший! Ты тут будешь? Или давай я тебя к девчёнкам свожу, убедишься, что все в порядке и с ними, а потом общайтесь тут. Увольнительную дайте Карелину, без права покинуть расположение училища, — последняя фраза относилась к самому старшему суворовцу, он у них сержант.
Федя быстро сказал что-то сыну, поднялся и последовал за мной. Мешок его потащили в столовую. У девчёнок — своя свадьба. Там разъярённая Лада борется с последствиями пребывания Жуляны в Москве. Воспитанницы с её появлением стали замечать, что обходят нашу гламурную барышню все метров за двадцать. Молодые, неопытные мозги все растолковали на свой лад. Обходят — значит, красота такая вот неописуемая, что рядом пройти страшно. Им-то невдомёк, что обходят её от греха подальше и чтобы смех свой подальше спрятать. Начался у нас косметический бум. То одна с кухни что-то стащит, да на лице себе румяна нарисует, то другая брови намажет сажей какой-то, то мукой обсыпятся. Из-за этого только грязь, и ходят девки как клоуны в цирке, однако держатся гордо. Вот Лада и распекает их на момент соблюдения внешнего вида, как подобает воспитаннице института благородных девиц.