Анна Степановна вытаращила на него глаза.
— Да, убить!.. Убить!.. Убить!.. — вдруг возвысил голос Матвей Ильич и сейчас же пошатнулся, точно толкнутый кем-нибудь, упал перед постелью дочери и зарыдал, зарыдал, как малый ребенок…
VIII
Приехав к Грудзинской, Лубенецкий без околичностей приступил к делу. Он сообщил ей с разукрашениями, что на их светлый горизонт надвигается туча в виде какого-то розыска и что этот розыск находится в руках сыщика. Лубенецкий думал испугать этим сообщением панну, однако ж этого не случилось. Панна нисколько не испугалась. Напротив, она была даже весела и ей нравилось, что Лубенецкий как бы перетрусил, чего, однако, на самом деле не было. Лубенецкий хотел придать только более важности предмету. В конце концов, он сообщил панне, что в этом отношении потребуется ее помощь.
— Какая? — спросила панна.
— Вы должны будете побывать у сыщика.
— О, это хорошо!
— Не совсем.
— Почему так?
— Сыщик препорядочный мерзавец.
Панна подумала.
— Так что ж?
— Не лучше ли вам будет отправиться вместе с панной Эмилией?
Панна снова подумала и решительно сказала:
— Я поеду одна.
В тоне ее голоса было столько-самоуверенности, решимости, что Лубенецкий не находил нужным настаивать на своем предложении.
— Как хотите!.. — проговорил он.
— А в чем дело?
— Нам нужно добыть у сыщика этот розыск.
— Как?
— Панна Антонина, не мне вас учить!
— Стало быть, всякие средства хороши, — проговорила лукаво панна.
— Всякие… — ответил, прикусывая губу, Лубенецкий.
— Ну, хорошо. Я постараюсь. Когда же надо?
— Чем скорей, тем лучше.
— А живет он где?
Лубенецкий дал адрес сыщика.
— Хорошо. Я постараюсь. Только, может быть, у него и нет ничего такого, о чем вы говорите.
— Есть. Я в этом уверен. Да хотя бы и не было, все равно можно узнать кое-что и другое.
— Хорошо. Я постараюсь.
Лубенецкий вскоре уехал. Нехорошо ему как-то было. Он был зол и на себя и на других. Больше всего он злился на то, что панна так охотно согласилась ехать к сыщику. Лубенецкому хотелось бы, чтобы она отказывалась, стыдилась посетить сыщика и потом уже, в крайней необходимости, согласилась. Между тем ему было бы тоже неприятно, если бы она отказалась наотрез. Такова уж логика влюбленных. В эту ночь он до утра пробыл в каком-то трактире, где куролесили купчики. Он как-то познакомился с ними и кутил вместе. Компания полюбила его. Лубенецкий умел рассказывать, умел шутить. Но страннее всего, что он в этой же компании встретил молодого Верещагина, с которым он только что познакомился в своей кофейне. Верещагин, видимо, был чужд компании и попал в нее нечаянно. Он держался как-то особняком.