— Ну, так вот, — говорил Яковлев, — ты и заработаешь их…
— А как-с?
— Слушай — узнаешь как.
— Слушаю, в оба уха слушаю, Гаврило Яковлич.
— Я сегодня буду у Комарова.
— Ну-с?
— Буду у Комарова для того, чтобы он, по данным мною материалам, составил мне доклад об агентах Наполеошки.
— Так-с.
— Ну, вот в этом-то и есть твоя пожива.
Тертий Захарыч призадумался.
— Хоть убейте, Гаврило Яковлич, не понимаю.
— Плохой же ты после этого коршун.
— Виноват. Должно быть, спьяну маленько того… затмение нашло… Облагодетельствуйте, Гаврило Яковлич, объясните.
— Объясните! — дружески-укоризненно передразнил его Яковлев. — Объясните! А сам-то ты не додумаешься… Плохо же наше дело, Сироткин… Ежели мы с тобой таким образом будем недогадливы, то, пожалуй, нам, в конце концов, придется и зубы на полку положить.
— Ну, уж этому не быть, Гаврило Яковлич! — как бы обиделся Сироткин и за свою честь, и за честь своего начальника. — Позвольте подумать. Через полчасика и беспременно раскушу это дело.
— Стоит ли? Не надо! Я и так расскажу тебе, в чем суть.
— А все бы не мешало… Практика, знаете ли… ум бодрствует…
— Ладно… ладно… В другое время практикуйся… А теперь слушай.
— Слушаю-с.
— Федора Андреева, сиречь — Лубенецкого, знаешь?..
— Ну, вот еще! Как же-с!
— А как ты думаешь, приятно ему было бы иметь мой доклад об агентах?
— Доклад? — в раздумье спросил Тертий Захарыч.
— Ну, да, доклад.
Тертий Захарыч вдруг приосанился.
— Гаврило Яковлич, довольно!
— Что, понял?
— Понял-с!
— Ну, в чем дело?
— А вот в чем-с… — зачастил Тертий Захарыч… — Взять этот доклад, отправиться к Лубенецкому, повертеть у него его под носом и «стяжать» столько, сколько «стяжать» можно. Или же отправиться к нему, сказать о докладе и обещать доставить ему верную копию за такой-то «куртажик». Так, что ли, Гаврило Яковлич, я сказал? — заключил Тертий Захарыч, сияя от удовольствия за свою находчивость и беглую сообразительность.
— Совершенно верно! — тоном похвалы произнес Яковлев. — Иначе и быть не может.
— Ну, вот видите!.. — обрадовался Сироткин. — Я, где надо, тоже того… Гаврило Яковлич… Право слово… А вы — «готов»! Мало ли что я «готов». Я всегда «готов», а свое дело тонко знаю…
— Одного, однако ж, не забывай, Тертий…
— Чего-с?
— А того-с: где тонко, там и рвется…
— Дудки-с! Толстое-то и в ворота не лезет, а тоненькое — и в иголочное ушко войдет.
— Эва, да ты у меня и философ, Сироткин!
— Еще бы-с! Около вас живучи, всему научишься.
— Превосходно, превосходно. Ну, так вот, пройдись, братец мой, с Лубенецким сначала по «куртажику». А потом, может быть, придется и «стяжать» что.